– Да, он был хороший мальчик. Точнее, он и сейчас хороший мальчик.
Выходя, Джульетта замешкалась в дверях. Она хотела что-нибудь сказать Прендергасту. Может быть, что-нибудь про идеализм, хотя он был бы против очередного «изма». А может, посоветовать ему скорее жениться на фройляйн Розенфельд. Она представила себе их совместное будущее – как они ходят на чужие похороны и читают друг другу Честертона. Но она сказала лишь:
– Ну что ж, мне пора. «Прошлые жизни» бедняжки Джоан и все такое.
Рекомендательное письмо для Лестера она положила в конверт и отдала секретарше:
– Найдите адрес Лестера Пеллинга и отправьте это в отдел корреспонденции.
Прежде чем отдать конверт, она нацарапала на обороте: «Лестер, желаю удачи. Джульетта Армстронг».
В коридоре она столкнулась с Георгиной.
– Мисс Армстронг! – пропела та. – Куда вы идете?
– К глазному врачу, Георгина. Вы же знаете, у меня головные боли.
– Мисс Армстронг, вернитесь!
В голосе Георгины зазвенели новые нотки, неподобающе властные для дочери священника. Она приняла стойку уикет-кипера в крикете, преграждая Джульетте путь к ресепшен.
Так, значит, она и вправду работает на Службу, подумала Джульетта и отпихнула ее со словами:
– Георгина, я вас умоляю – неужели вы думаете, что меня это остановит?
Она мчалась к парадной двери, слыша за спиной удаляющийся голос:
– Мисс Армстронг! Мисс Армстронг!
У Джульетты был план побега. Выход. С самого утра сегодня она положила чемодан в камеру хранения на вокзале Виктория. Кроме одежды, в нем было несколько вещей, дорогих по воспоминаниям, – кое-какие вышивки матери, фотография самой Джульетты с Лили и Сирилом, снятая Перри, и кофейная чашечка с обетованной Аркадией.
Сейчас Джульетта укрылась в чайной на вокзале Виктория, где собиралась сесть на поезд до Гар-дю-Нор. Она купила билет первого класса, чтобы в Дувре не пришлось сходить с поезда и снова в него садиться, рискуя привлечь внимание людей из Службы или людей Мертона. Из Франции она проберется в какую-нибудь нейтральную страну – очевидным вариантом была Швейцария. Куда-нибудь, где никто не будет заявлять на нее права. Где ей не придется быть ни на чьей стороне, кроме своей собственной.
Она хотела сесть в вагон в последнюю минуту. Вот нужный момент наступил, и она прошла на перрон, откуда уходил поезд к парому через Ла-Манш. Люди еще толпились на перроне, впитывая общую атмосферу предвкушения, какая всегда бывает при отправлении поезда на континент. Паровоз развел густейшие пары, и кондуктор подгонял носильщиков, загружающих в поезд последние чемоданы.
Их было двое. Громоздкие типы в плохо сидящих костюмах. Они целенаправленно двинулись к ней, когда кондуктор уже начал захлопывать двери.
– Мы должны сопроводить вас, – сказал один из них, и они схватили Джульетту за руки.
О боже, теперь фламинго – это я, подумала она.
– Куда сопроводить? – спросила она, когда они потащили ее прочь от поезда.
Она не знала, на кого они работают, но это было совершенно не важно. Может быть, они собирались отвезти ее в Москву, а может – в загородный дом где-нибудь в Кенте. А может, просто куда-нибудь в укромный уголок, чтобы там прикончить.
Тут паровоз начал выпускать пар с душераздирающим свистком, и в то же время из ниоткуда появилась спасительница Джульетты. Нелли Варга. Она принялась без разбору осыпать ударами Джульетту и ее сторожевых псов. Псы слегка растерялись, когда на них напала сумасшедшая маленькая женщина, вопящая что-то на непонятном языке. Пока они возились с Нелли, Джульетта не упустила случая.
Она была оленем. Она была стрелой. Она была королевой. Она была единством и борьбой. Она побежала.
Она добежала до моста Воксхолл, когда рядом взревел мотор и завизжали тормоза. Открылась пассажирская дверь, и Перри сказал:
– Залезайте.
– Я не мог допустить, чтобы они вас забрали. Они – волки, все до единого.
– А вы тоже волк?
– Одинокий. – Он засмеялся.
Он довез ее не до Дувра, но до самого Лоуэстофта. Когда они прибыли на место, уже стемнело. Они поели жареной рыбы и выпили пива в пабе для матросов траулеров у порта.
– Откуда вы знали, где я окажусь? – спросила она.
– Мне сказала маленькая птичка.
Он предложил ей сигарету.
– О, так вы все-таки курите.
– Мне вас не хватало, мисс Армстронг.
– Мне тоже вас не хватало, мистер Гиббонс.
Сладостное и невыносимо острое чувство.
– И это пройдет, – сказал он и поднес ей зажигалку.
Он договорился, что ее возьмут пассажиркой на рыболовный траулер, и оплатил проезд. Капитан согласился на рассвете перевезти ее в Голландию.
– Я думаю, там как раз можно будет сбыть те бриллиантовые серьги, – сказал Перри.
Я думала, у меня столько секретов, подумала Джульетта. А оказывается, они были всем известны.
– Боюсь, что я просто заурядная воровка.
– Не заурядная. Я бы даже сказал, чрезвычайно незаурядная.
– А у вас не будет неприятностей? Если узнают, что вы мне помогли?
– Не узнают.
Видимо, даже после инфракрасного слоя есть еще какие-то слои. Тайны поверх тайн.
– Перри, на чьей вы стороне?
– На вашей, мисс Армстронг. Вы ведь моя девушка.
То была ложь, но очень милая, и Джульетта мысленно поблагодарила его за это. У него всегда были такие хорошие манеры. Она полагала, что вопрос даже не в том, кто на чьей стороне. Наверняка все гораздо сложнее.
Они провели ночь в пансионе, лежа одетыми поверх покрывала на кровати. Мраморные скульптуры на крышке саркофага – в самый последний раз.
Когда занялся холодный рассвет, Перри проводил ее к гавани. Он сунул ей конверт с деньгами («На первое время»), – а затем расцеловал в обе щеки:
– Главное слово, мисс Армстронг, – мужество.
И она поднялась на борт. Там воняло рыбой и машинным маслом, и экипаж не знал, как к ней относиться, поэтому по большей части ее игнорировали.
Она проведет за границей тридцать лет, а когда вернется, то вернется уже в совершенно другую страну. Ее жизнь за эти годы будет интересной, но не чрезмерно. Она будет счастлива, но не чрезмерно. Так и должно быть. После войны – долгий мир.
Она будет жить в Равелло, когда за ней придут. Постучат в дверь, и на пороге обнаружатся двое мужчин в сером, и один из них скажет:
– Мисс Армстронг? Мисс Джульетта Армстронг? Мы должны отвезти вас домой.
Она только что посадила лимонное деревце и расстроилась, что не увидит его плодов.
