– Скажите ему, что я буду через десять минут.
Господи, еще десять минут этого допроса с пристрастием, подумала Джульетта.
– Итак… – произнес он. Это словечко показалось ей перегруженным зловещими смыслами. Он снова занялся трубкой, и это добавило тяжести. Может, военное министерство теперь отпускает слова по карточкам? – Вам восемнадцать лет?
Это прозвучало как обвинение.
– Да.
– Вы довольно развиты для своих лет, не так ли?
Он что, хочет ее оскорбить?
– Отнюдь нет, – веско заявила она. – Мое развитие полностью соответствует средней норме для моего возраста.
Он засмеялся – захохотал с неподдельной радостью – и взглянул на какие-то бумаги, лежавшие у него на столе, потом уставился на нее:
– Секретарский колледж Святого Иакова?
В колледже Святого Иакова учились девицы из хороших семей. Джульетта после смерти матери посещала вечерние курсы в заштатном колледже в Паддингтоне, а днем работала горничной в равно заштатной гостинице в Фицровии. В колледж Святого Иакова она зашла один раз, в самом начале, чтобы справиться о стоимости учебы, поэтому сейчас совершенно правдиво ответила: «Я начинала там, но закончила в другом учебном заведении».
– И как?
– Что – как?
– Вы чувствуете себя законченной?
– Да, вполне. Благодарю вас.
– Скорости хороши?
– Простите?
Джульетта растерялась. Он хочет спросить, как скоро она может отсюда уйти? Потому что считает ее не закончившей учебу? Она сама считала, что не закончила учиться. Если честно, то еще и не начинала толком.
– Скорости. Печати и все такое, – пояснил он, взмахнув трубкой в воздухе.
Да он вообще не смыслит в секретарском деле, подумала Джульетта.
– Ах скорости. Да. Хорошие. У меня есть сертификаты.
Она не стала вдаваться в подробности – этот человек пробудил в ней чисто ослиное упрямство. Наверно, это не самый удачный настрой для соискателя на должность, подумала она. Но ее совсем не привлекала конторская работа.
– Еще что-нибудь хотите рассказать о себе?
– Нет. Ничего. Сэр.
Он принял разочарованный вид.
А потом он совершенно небрежно – словно интересуясь, что она больше любит, мясо или картошку, – осведомился:
– Если бы вам дали выбор, на чью сторону вы бы предпочли встать – коммунистов или фашистов?
– Кажется, и то и другое не очень приятно, сэр.
– Вы должны выбрать. Вам приставили пистолет к виску.
– Я могу выбрать, чтобы меня застрелили.
«А кто же держит этот пистолет?» – подумала она.
– Нет, не можете. Вы должны выбрать одно из двух.
Джульетта подумала, что коммунизм как доктрина самую чуточку добрее.
– Фашистов, – решила сблефовать она.
Он засмеялся.
Он пытался из нее что-то выжать, но она не понимала, что именно. Может, зайти пообедать в «Лайонс»? – подумала она. Сделать для себя что-то хорошее. Раз уж больше никто на свете не намерен этим заниматься.
Мертон внезапно встал и обошел стол, направляясь к ней. Джульетта тоже встала, словно защищаясь. Он придвинулся ближе, и Джульетта растерялась, не понимая, каковы его намерения. На один безумный миг ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Что ей тогда делать? В гостинице в Фицровии она часто получала нежелательные знаки мужского внимания – там останавливались коммивояжеры, желающие развлечься вдали от семьи, и их обычно удавалось отпугнуть резким пинком по щиколотке. Но Мертон – государственный служащий. Можно ли его пинать? Вдруг это уголовно наказуемо? А может, даже приравнивается к государственной измене?
Он протянул руку, и Джульетта поняла, что он ждет от нее рукопожатия.
– Я уверен, что мисс Диккер захочет взглянуть на ваши верительные грамоты и так далее и даст вам на ознакомление под расписку Закон о государственной тайне.
Так что, значит, она принята на работу? Это все?
– Ну конечно, – сказал он. – Вас приняли на работу еще до того, как вы вошли в эту дверь. Я просто должен был задать все нужные вопросы. Чтобы убедиться лишний раз, что вы честны и порядочны. И все такое.
Но я не хочу здесь работать, подумала Джульетта.
– А я хотела вступить в Женский вспомогательный территориальный корпус, – храбро заявила она.
Он засмеялся, как смеются над словами ребенка:
– Мисс Армстронг, вы намного больше сделаете для победы, работая с нами.
Позже она узнала, что Майлз Мертон (таково было его полное имя) знал о ней все – даже больше, чем она сама о себе знала, включая все сказанные ею на интервью неправды и полуправды. Но они, по-видимому, не имели значения. Потом ей казалось, что они даже помогли в каком-то смысле.
Она пошла в ресторан «Лайонс-корнер-хаус» на Нижней Риджент-стрит и заказала себе ветчинный салат с вареной картошкой. У этого ресторана еще оставалась хорошая ветчина. Джульетта предполагала, что запасов надолго не хватит. Она подумала, что если скоро им всем придется голодать, то одного салата недостаточно, и добавила к заказу чай и глазированные булочки. Она заметила, что ресторанный оркестр уже поредел из-за войны.
Пообедав, она пошла в Национальную галерею. Поскольку ей напомнили о Вермеере, она решила посмотреть на две его работы, хранящиеся там, но оказалось, что все полотна эвакуированы.
Наутро пришла телеграмма, которая подтверждала ее назначение на «должность» – формулировка была по-прежнему очень туманная – и приказывала ей на следующее утро в 9:00 ждать на автобусной остановке напротив Музея естественной истории. Телеграмма была подписана «Комната 055».
Она, согласно приказу, прождала двадцать минут на жестоком ветру, и наконец перед ней остановился автобус марки «Бедфорд». Он был одноэтажный, и надпись на боку гласила: «Поездки в Шотландию». Вот те раз, подумала Джульетта. Мы что, в Шотландию едем? Почему меня никто не предупредил? Я бы хоть чемодан собрала с собой.
Водитель открыл дверь и закричал:
– МИ-пять, дорогуша? Залезай.
Вот тебе и секретность, подумала она.
Автобус остановился еще несколько раз, подбирая людей: одного-двух моложавых мужчин в котелках, но в основном девушек. Выглядели эти девушки так, словно только что выпорхнули из школы хороших манер для благородных девиц или… ну да, из секретарского колледжа Святого Иакова.
– Это все сливки общества, стервозы, – сообщила Джульетте девушка, сидящая рядом. Она была бледна и изящна, как лебедь. – Хочешь курнуть?
У самой девушки тоже был характерный аристократический выговор – правда, с прокуренной ларингитной хрипотцой, но все же недвусмысленно выдающий ее принадлежность к высшим слоям. Она протянула Джульетте сигаретную пачку. Джульетта помотала головой:
