Опередив Серефина, Остия постучала в дверь покоев Кларисы. Ее отворила служанка его матери, Лена. Решительно кивнув Серефину, она жестом пригласила их войти. Но Остия решила подождать снаружи.
– Я уже несколько недель живу в этом проклятом городе, а мой единственный сын только сейчас удостоил меня своим визитом, – донесся в коридор мелодичный голос матери.
Лена сочувственно посмотрела на Серефина. Мать всегда сбивала его с толку. Оба его родителя были яркими личностями и любили пускать пыль в глаза. Он так мало видел их, пока рос.
Его детство прошло среди учителей и слуг. А родители играли номинальную роль, изредка показываясь и снова пропадая из его жизни. Иногда они появлялись во время ужина только для того, чтобы утром исчезнуть вновь. В жизни Серефина постоянно присутствовала лишь Остия – ее семья всегда жила во дворце – и кузина по материнской линии. Кузен уехал в деревню поправлять здоровье, когда они были еще маленькими. Дядя и тетя периодически приезжали во дворец, но кузена он больше так и не видел, поэтому вскоре перестал о нем спрашивать.
– Я был занят, – сказал он, повысив голос, чтобы его услышала мать, а затем последовал за Леной.
Роскошная гостиная вполне соответствовала королеве. Она сидела в расшитом бархатом кресле, прикрыв рот и нос тканевой маской. Ее каштановые кудри были тщательно уложены, а книга заклинаний лежала на столике рядом.
Клариса положила книгу, которую читала, на подоконник страницами вниз, а затем поднялась на ноги.
– Серефин, – стянув маску, произнесла королева.
Она притянула его к себе, и Серефину пришлось наклониться, чтобы мать смогла поцеловать его в щеку.
– Мама, рад тебя видеть в добром здравии, – сказал он, когда она вновь опустилась в кресло.
А затем плюхнулся на стул напротив, когда она жестом предложила ему сесть.
– Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы твой отец притащил меня в этот грязный город. – Клариса замолчала на мгновение, а затем признала: – Но по уважительной причине.
– И что же это за причина?
Она приподняла бровь:
– Сразу к делу?
– У меня мало времени. – Он закинул ногу на ногу. – Я уже поговорил с Пелагеей и Багровой Стервятницей и должен признать, что даже на фронте чувствовал себя в большей безопасности.
– Я как раз собиралась спросить, все ли у тебя хорошо. Говорят, на тебя напали прошлой ночью?
– Я же здесь, значит, со мной все в порядке.
Клариса криво усмехнулась.
– Меня больше задевает, что ты встретился с Пелагеей раньше, чем со мной, – приподняв бровь, сказала она.
Он знал этот тон. Это не расстроило ее, а скорее мать считала, что он поступил глупо, но не собиралась указывать на это.
– Того потребовали обстоятельства, – ответил Серефин.
– Да, – согласилась она. – Не сомневаюсь в этом.
«У меня нет времени на пустую болтовню», – подумал он. Но это было не так. В том-то и дело. Он оказался заперт здесь, ничего не делая и ничего не зная. Но чувствовал, как невидимый зверь готовится стиснуть его в своих челюстях, и понимал, что не сможет его остановить.
– Как думаешь, мне удастся перетянуть двор на свою сторону? – спросил он.
Клариса моргнула и выпрямилась в кресле:
– Серефин?
– О, я уверен, отец все равно узнает, – махнув рукой, сказал он. – Мне просто нужно понять, на сколько шагов он успел опередить меня.
– Твой отец… – Она выделила слово «отец», как будто оно что-то значило для Серефина.
Может, когда-то так и было. Много лет назад. Когда он еще верил, что сможет завоевать отцовскую любовь.
– Я нашел девушку-клирика в Калязине. Но больше никто не считает это важным. Тебе не кажется это немного странным? За ней отправили Стервятников, но ей удалось сбежать.
– Стервятников?
– Она сбежала от Стервятников. Почему только меня это волнует? Что такого задумал отец, что на это никто не обратил внимания?
Глаза Кларисы сузились, и Серефин понял, что сказал то, чего она никак не ожидала услышать.
– О чем… ты говорил с Пелагеей? – спросила она.
Серефин усмехнулся:
– Ведьма наговорила мне всякой чепухи, похожей на пророчество.
– Прислушайся к ней, Серефин. Я понимаю, что ты не хочешь. И знаю, что считаешь ее сумасшедшей. Но прошу, прислушайся к ней. Она может оказаться единственной, кому под силу тебя спасти.
– Спасти меня? Да, я стараюсь не умереть здесь, но не думаю, что Пелагея мне чем-то поможет.
– Не от отца. От Стервятников. От богов. От всех.
– Мама?
– Пелагея знает, о чем говорит, – быстро произнесла она, понизив голос.
Клариса понимала, что все сказанное здесь долетит до ушей короля, и покосилась на стык потолка и стены, где обычно оставляли подслушивающие заклинания.
– Я не могу помочь тебе, Серефин, ты же знаешь.
По его телу пополз холодок.
– Что он сделал?
Клариса покачала головой, но в ее глазах мелькнул страх.
«Она не может сказать, – понял он. – А если скажет, то он убьет и ее».
Что она знала такого, о чем еще не догадался он?
– Дай мне хотя бы подсказку, – взмолился он.
– Твой отец всегда был чудовищем, – сказал она. – Но по крайней мере имел свою голову на плечах и принимал свои собственные решения. – Она покачала головой. – Боюсь, его тоже подмяли под себя Стервятники.
Она замолчала, но Серефину больше не требовалось объяснений. Стервятники больше не строят планы, они нашептывают их на ухо королю. Только этот шепот больше походит на дерганье ниточек марионетки.
Вполне вероятно, что и у Стервятников есть некоторые разногласия. Видимо, Багровая Стервятница действует по собственной воле и не прислушивается к главе своего ордена. Но кто дергал за ниточки?
У Серефина все еще оставалось множество вопросов.
18
Надежда Лаптева
Вацлава редко видят, редко слышат и редко почитают. Ему внимают лишь мрачные леса и еще более мрачные монстры. Его земли обширные, древние и смертоносные. И он не добр. Правда никогда не бывает доброй.
Писание богов, 23:86
Надя больше всех удивилась, когда предложенный ею план перехода через границу сработал.
– Где твой полк, сынок?
Транавиец-пограничник выглядел старше Малахии и, вероятно, поэтому думал, что выше его по званию.
Но стоило Малахии выпрямиться, как в его позе сразу читалось, что он привык командовать. Это лишь подтвердилось, когда он откинул волосы за спину, открывая знаки отличия на мундире. Теперь Наде точно не хотелось знать, что они означали.
