Внешний вид дворца поражал воображение. Вход обрамляли золотые колонны, старинные дубовые двери вели в огромный холл, пол которого был выложен бледно-фиолетовыми и черными мраморными плитками. На сводчатых потолках были изображены портреты женщин в развевающихся платьях и военных в мундирах.
Но по мере того как они пробирались в глубь дворца, картины становились все мрачнее, коридоры уже, а цвета все более гнетущими. Все чаще встречались изображения стервятников – птиц и их двойников в человеческом обличье – с когтями и символами магии крови, нарисованные художником, безумие которого ощущалось даже на полотнах.
В целом дворец оказался роскошным и ужасающим, словно они оказались в кошмаре, который смешался со снами дворянина.
– Чувство обделенности возникает, когда кто-то пьет без тебя, Остия. А не когда ты навещаешь сумасшедшего, – разнесся по коридорам насмешливый голос.
Надя ощутила прилив адреналина. Наступил решающий момент, когда план мог увенчаться успехом или затянуть на их шеях петлю.
Верховный принц выглядел совсем не так, как в монастыре. Каштановые волосы стали короче и были зачесаны назад. Глаза казались менее жуткими, хотя шрам, пересекавший его лицо, по-прежнему пугал. Но в золоченых залах своего дворца он больше напоминал принца, чем чудовище.
За ним следовала невысокая одноглазая девушка. Она как раз дернула его за рукав, чтобы что-то сказать, когда он резко остановился.
– Кто это? – спросил он у слуги, и его губы изогнулись в усмешке.
Сердце Нади заколотилось так сильно, что казалось, от этого дрожит все тело, но она заставила себя обойти слугу и встать перед принцем.
– Йозефина Зеленская, ваше высочество, – произнесла она и отвесила такой изящный поклон, что к нему не придрался бы даже Малахия.
– Зеленская, – задумчиво произнес принц. – Я знаком с этой семьей? – спросил принц у низенькой девушки.
Та озадаченно покачала головой.
– Меня это не удивляет. В Лащуве нет представителей королевского рода, – сказала Надя.
Что-то промелькнуло на его лице, и он шагнул ближе. Его глаза сузились, и Надя почувствовала, как участился ее пульс.
– Снимите маску, – велел принц, а затем подумал и добавил: – Пожалуйста.
«Он распознает магию Малахии», – с ужасом подумала она, медленно стягивая маску с лица.
Ей казалось, что смерть приближается к ней с каждым ударом сердца. Принц протянул руку и, обхватив подбородок, приподнял ее лицо повыше.
– Я был в Лащуве, – тихо сказал он. – И, думаю, запомнил бы ваше лицо.
Надя подавила желание сглотнуть.
– Я путешествую большую часть года, – сказала она. – И последние три года проводила в Аколе. Может, вы приезжали как раз в это время?
Он покосился на Париджахан. Видимо, ее присутствия хватило, чтобы подтвердить Надины слова, поэтому он опустил руку, а затем улыбнулся.
– Возможно. Жаль, что наши пути не пересеклись. Желаю вам удачи, Йозефина.
– Благодарю вас, ваше высочество, – поспешно нацепив маску, ответила Надя.
Только очутившись в выделенных ей покоях, она вновь смогла дышать.
Сорвав маску с лица, Надя бросила ее на стул. В комнатах ее ожидала та же ужасающая роскошь, что в дворцовых залах. В гостиной стояли великолепная тахта, стол в окружении нескольких стульев и письменный стол из красного дерева. У другой стены выстроились книжные шкафы, которые выглядели так, словно к ним подходили, только чтобы протереть пыль. На стенах висели картины, написанные маслом, на которых, вероятно, были изображены транавийские славки.
Но стоило Наде поднять глаза к потолку, как ее до костей пробрал озноб. Огромная фреска со множеством птиц – стервятники выделялись особенно отчетливо – в окружении сочащихся ядом цветов растянулась на весь потолок. Она почувствовала, как ее охватило презрение, исходившее от богов. Они почти не ощущались, но все еще следили за ней.
Париджахан осмотрела комнату, выдвинула один из ящиков стола и достала бумагу с карандашом, а затем нацарапала короткую записку: «Комнаты скорее всего напичканы заклинаниями».
Надя кивнула и потянулась к шее, но тут же вспомнила, что четки лежали у нее в кармане. Большую часть пути она вырезала из дерева символы богов и прикрепляла их к книге заклинаний Малахии. Если ей понадобится обратиться к богам, то со стороны это будет выглядеть, словно она использует магию крови.
«Ты можешь очистить комнату от заклинаний?» – обратилась она к Вецеславу.
Но ответила ей Марженя:
«Ты чувствуешь это?»
Надя не стала отвечать сразу. А вместо этого откинулась на спинку стула, закрыла глаза и постаралась прочувствовать невидимую стену, которая отделяла богов от людей. Эта завеса возникла в тот момент, когда они только пересекли границу. И сейчас давила на Надю, лишая единственного доступа к божественному благословению.
Надя была достаточно сильна и могла пробиться сквозь нее, но люди специально создали ее, чтобы противостоять богам. И этого Надя совсем не ожидала, потому что так ее задача становилась еще менее выполнимой.
«Я чувствую это».
«Ты пришла, чтобы убить короля. Но кто знает, вдруг ты найдешь там что-то более ужасное?»
Надя вздрогнула:
«Можешь дать мне хотя бы подсказку, что именно?»
«Я едва вижу сквозь туман, окутавший эту страну, дитя. Ты погрузилась во тьму, где обитают чудовища. И теперь тебе предстоит противостоять им или тебя уничтожат».
В мыслях Нади тут же возникли священные слова, и она встала, чтобы обойти комнату и разобраться с заклинаниями, вплетенными в стены. Она не собиралась уничтожать их – кто-нибудь бы это обязательно заметил, – а просто искажала, ослабляла и притупляла их, чтобы маги, установившие их, слышали лишь что-то обыденное и ничего не значащее.
Ей нравилось ослаблять заклинания и творить чары, которые не привлекали внимания и казались неопасными. И хотя ее обучали разрушительным чарам – тем, что могли изменить ход битвы, – больше всего ей нравилось мелкое вредительство.
Надя посмотрела на потолок.
– Я и не подозревала, что они боготворят Стервятников.
И не понимала, от чего бежал Малахия.
Париджахан села на тахту с таким спокойным видом, что Надя почувствовала, как утихает ее нервозность. Аколийская девушка прекрасно умела как привлекать к себе внимание, так и незаметно ускользать из виду. Она была скрытной и сдержанной, начиная с туго заплетенной косы, заканчивая одеждой в пол и опущенных до запястий рукавов. Надя задавалась вопросом: всегда ли она была такой или так на нее повлияла смерть сестры и решение отвернуться от собственной семьи?
Положив книгу заклинаний Малахии на стол, Надя села рядом с Париджахан:
