– Когда мне было шесть лет, я однажды уснула с сестренкой Эви на руках, – Нова говорила тихо, почти шептала. – А проснулась, услышав голос мамы. Я подошла к двери, выглянула в коридор. Там стоял человек с пистолетом. Потом я узнала, что мой отец стал жертвой одной из злодейских шаек, они угрожали ему, а когда он не смог выполнить их требований, прислали того типа… наказать его. – Она смотрела перед собой, на тени от папоротников и поваленных стволов, но перед глазами стояла родительская квартира. Втянув голову в плечи, она снова, как тогда, была парализована страхом. – Он убил маму, – прошептала она, – а потом застрелил папу. Я все видела.
У Адриана дрогнула рука, и она перевела взгляд с теней на изящную кисть его руки, смуглую кожу. Нове показалось, что он готов взять ее за руку и пожать, шевельни она хоть пальцем.
Она не стала.
– Я убежала в свою комнату и спряталась в шкаф. Я услышала, как он вошел, и… потом я услышала… – Из глаз у нее потекли слезы. – Я услышала Эви. Она проснулась и заплакала, и… и он застрелил ее.
Адриан непроизвольно содрогнулся всем телом.
– Ей даже года еще не исполнилось. А когда он нашел меня в шкафу, я посмотрела ему в глаза и не увидела в них ни капли раскаяния. Он только что убил младенца – и ничего не чувствовал.
Тут Адриан все же взял ее за руку, и их пальцы переплелись.
– Он наставил на меня пистолет, и…
Нова замолчала, в последний момент сообразив, что эту часть истории рассказывать Адриану никак нельзя. Она чуть не проговорилась, чуть не выдала свою тайну! Это так ее потрясло, что воспоминание померкло.
– И пришел мой дядя. – Нова вытерла нос рукавом. – Он убил того типа. И спас меня.
Адриан выдохнул. И тихонько, почти неслышно, выругался.
Нова опустила голову. Боль, разбуженная воспоминанием, была смешана с чувством вины. Сколько раз она мысленно переживала ту ночь и каждый раз убеждалась – она могла это предотвратить. Если бы была смелой. Если бы не убежала. Если бы не спряталась.
Она могла бы усыпить убийцу. Спасти если не родителей, то хотя бы Эви.
Но она струсила, и…
А еще она верила. Свято верила, что на помощь придут Отступники. И эта ее вера уничтожила семью – почти в той же мере, что и убийца.
– С тех пор стоит мне закрыть глаза, я слышу выстрелы. Я тогда так и не смогла заснуть. А потом перестала даже пытаться.
Даже совсем недавно, когда она стала терять сознание в карантине у Макса, ее догнал тот же кошмар. Холодный взгляд киллера. Холодное дуло пистолета у лба. Выстрелы, которые разрывали ей мозг.
БАБАХ-БАБАХ-БАБАХ!
Она дрожала.
Адриан свободной рукой потер затылок.
– Нова, – зашептал он, качая головой. – Я очень тебе сочувствую. Я знал, что твои были убиты в Век Анархии, но и подумать не мог…
– Что все случилось на моих глазах? Знаю. Я не упоминала об этом в анкете, когда вступала в отряд.
Адриан кивнул. На его лице отразились понимание, сочувствие.
А в самой Нове ее рассказ, вместе с печалью, разбудил гнев. Ненависть, которая вот уже десять лет вытесняла скорбь.
Где были Отступники? Ей хотелось крикнуть это в полный голос. Где был ваш хваленый Совет? Где были твои папочки?
Стиснув зубы, она опустила глаза, на руки, которых они так и не разняли. Рука Адриана была теплой и держала крепко, а ее пальцы безвольно разжались.
– Мою маму тоже убили, – шепнул он.
Она сглотнула комок.
– Я знаю.
Все это знали. Леди Неукротимая была легендой, как всякий супергерой.
– Конечно, сам я этого не видел. Такого никому не пожелаешь. Но я долго… – он поморщился, как от невыносимой боли, – долго считал, что я в этом виноват. По крайней мере, отчасти.
Нова вздрогнула, пораженная тем, насколько созвучно это оказалось ее мыслям.
– Как ты мог быть в этом виноват?
– Не знаю. Это необъяснимо, но… – Он поморщился. – Помнишь, я тебе рассказывал про свои детские кошмары? Те, с чудовищем? Так вот, чаще всего мне снилось, что мама будто бы вылетает из окна нашей квартиры, чтобы спасать кого-то или предотвращать несчастья где-то в городе. А я смотрю ей вслед, и тогда… над ней нависает эта тень – и она теряет способность летать. Я видел, как она падает. Я слышал ее крик. Я поднимал голову и видел чудовище на крыше. Оно… оно смотрело на меня.
Нова поежилась.
– Это снилось мне столько раз, что и не сосчитать. Дошло до того, что каждый раз, как мама надевала при мне свой костюм, я начинал биться в истерике. Я не хотел ее отпускать. Я до ужаса боялся, что она не вернется. И однажды… она не вернулась. – Он поднял голову и посмотрел Нове в глаза. – Когда ее тело нашли, стало ясно, что она упала и разбилась. А на ее лице был… ужас. Я долгие годы думал, что все это из-за моих снов. Что они вроде как были пророческими и сбылись.
– Ты ни при чем, – убежденно сказала Нова, сжимая его руку, – Это только сны, Адриан. Простое совпадение.
– Понимаю. – Но Нова ему не поверила, да и сам он себе, кажется, не верил. – Но она могла летать. Разве можно упасть с высоты и разбиться, если… – Адриан опустил голову. – Никто из злодеев не взял на себя ответственность за убийство. А это на них не похоже – все шайки обожали бахвалиться своими победами. А уж убить Леди Неукротимую… такой победой стоило хвалиться.
У него упал голос. Было ясно: эта тайна терзает и изводит его точно так же, как Нову мучало ее прошлое.
– Ты хочешь узнать, кто это сделал, – медленно проговорила она, – чтобы отомстить.
– Я хочу не мести, – сказал Адриан, – а правосудия.
Нове стало жутко. Он сказал это с полной убежденностью, но она сомневалась, что в глубине души он может отличить одно от другого.
А что творится в ее собственной душе, спросила себя Нова.
Чего она хочет для Совета – мести или правосудия?
На душе заскребли кошки.
Нет, это не для нее. Умиротворение. Чувство безопасности. Чудесный мир без героев и злодеев, детский сон, в котором они с Адрианом Эверхартом могут сидеть, держась за руки.
Этот мир не существует.
Потерев лоб, Адриан шумно вздохнул.
– Прости меня. Предполагалось, что это, – он обвел комнату, – станет прекрасным сном, а не кошмаром.
Губы Новы дрогнули в улыбке.
– Это и есть сон, Адриан. Первый мой сон за много лет.
От этих слов у Адриана засияли глаза. Он сунул руку в карман джинсов и вынул маркер.
– У меня идея, – бросил он, подбегая к раскрошенной каменной стене, и начал рисовать. Нова в который уже раз поразилась, как это ему удается – творить что-то реальное и осязаемое – из ничего, на пустом месте. Он мог заниматься этим бесконечно, создавая сон внутри другого сна, третьего…
