– Я знаю своих врагов, – буркнула Нова.
Он сел, потирая грудь в месте удара.
– Послушай…
И Нове захотелось его послушать. Правда, захотелось. Узнать, что он ей расскажет. Какая мудрость может скрываться в том, как необычно и странно он видит мир. Потому что… ей нравилось, каким он видит мир. И ей хотелось бы видеть его таким же. Где-то в глубине души она верила, что такое возможно, что все – и Отступники, и Анархисты, и обычные люди, и Одаренные – могут сосуществовать в гармоничном единстве. Не выясняя, кто сильнее, не воюя. Без героев, без злодеев.
Но в стройных рассуждениях Кэллама имелся изъян. Потому что вот так идеально все могло бы сложиться только в его, Кэллама, мире.
А горькая правда заключалась в том, что таким мир не видел никто, кроме самого Кэллама.
– Нет, – Нова покачала головой.
– Нет?
– Нет. Не стану я слушать. Слишком поздно.
Не выпуская из рук копья, она наклонилась и прижала пальцы к его лбу. Кэллам не сопротивлялся, но сердце Новы защемило, как от разочарования, как от несбывшейся мечты.
Убедившись, что он уснул, Нова потрясла рукой, чтобы избавиться от ощущения вытекающей силы. Сейчас все воспринималось совершенно иначе – она применила силу против человека, которого врагом не считала, – несмотря на сказанные слова. А ведь даже Адриан, при всей ее симпатии к нему, все равно всегда оставался неприятелем, всегда.
Выпрямившись и расправив плечи, она переступила через спящего Кэллама и прислонила копье к полке. Подошла к кубу. Когда она протянула к нему руку, браслет на запястье нагрелся. Кусая губы, Нова закатала рукав. Звезда сияла ярче, чем прежде – почти ослепительно ярко, тени артефактов на стеллажах плясали в ее мерцании. Нова ждала, что вот-вот звезда взорвется или просто исчезнет, как в первый раз, когда она попыталась взять ее из рук каменной статуи. Но прошло несколько секунд, и ничего не произошло. Свет звезды пульсировал, то вспыхивая, то становясь слабее, и Нова вернулась к ящику.
Пыхтя от натуги, она подняла хромовый куб, повернула с боку на бок, осматривая со всех сторон. Все грани были совершенно одинаковыми, без единого дефекта – ни одной отметины.
Поставив куб на пол, она снова взяла копье, отошла на шаг и приготовилась привести в исполнение задуманное, хотя не представляла, чем это может кончиться. Она сотни раз представляла себе этот момент с тех пор, как Капитан за ужином вскользь отпустил это замечание.
А мог бы сделать из хрома молот, чтобы расколоть шлем – будь я врагом.
Нове казалось, что как только она окажется здесь, с копьем Капитана, ей сразу станет понятно, что делать, как действовать. Но сейчас этот расплывчатый план не работал, в голову ничего не приходило.
– Все должно получиться, – прошептала она, крепче сжимая древко. – Ну, пожалуйста, пусть все получится.
Занеся копье над головой, она размахнулась и метнула копье в центр одной из граней куба.
Удар отозвался вибрацией, пробравшей ее до костей. Нова попятилась.
Хромовый ящик отлетел на несколько футов, но в остальном не пострадал.
Ни вмятинки, ни зазубринки.
Хрипло дыша, Нова сделала вторую попытку, вложив в удар больше силы. Раздался звон металла, и снова эта вибрация. Ящик врезался в ближайший стеллаж, так что тот покачнулся.
Но куб вновь остался невредимым.
Нову охватило отчаяние. Нет, нет, нет. Это не провал, не может быть.
У нее должно получиться!
Перехватив копье по-другому, она вновь замахнулась, но теперь орудовала им как боевым топором. Копье с силой ударило куб. Тело Новы сотряслось от удара. Она замахнулась еще раз. И еще. И еще.
Пошатываясь, Нова с негодованием смотрела на копье. Она задыхалась, больше от возмущения, чем от усталости. Ее план должен сработать! Ей нужен шлем, и никаких других вариантов нет.
Она не может потерпеть неудачу. Только не сейчас.
Снова занеся копье над головой, она вдруг вскрикнула от неожиданности: звезда на запястье вспыхнула, на миг ослепив ее. По руке, по пальцам пробежал разряд, и она метнула копье, изо всех сил, какие еще оставались.
Летящее копье вдруг засияло.
Не серебряным – медно-золотистым блеском.
Долетев, оно ударило точно в середину грани.
Куб затрещал.
Как будто был стеклянным.
Нова отпрыгнула, потому что осколки хрома разлетелись во все стороны, больно впиваясь ей в лодыжки. Копье со звоном упало и откатилось на несколько футов, снова приобретая серовато-серебристый оттенок.
Нова задыхалась. Руки покалывало от прошедшего через них разряда. Раненую ногу дергало хуже прежнего.
Но сейчас она забыла и об этом, и вообще обо всем на свете.
То ли возглас недоверия, то ли победный клич сорвался с ее губ.
Перед ней среди разбитого вдребезги хромового куба лежал шлем – в точности такой, каким она его помнила. Материал, из которого он был сделан, красноватый, с бронзовым отливом, все еще слабо светился, напоминая Нове о ее отце и о том, как светились нити энергии, когда он работал, – словно тончайшие солнечные лучи.
По куполу шлема проходил рельефный гребень, оканчивавшийся на лбу острым рогом. Ниже была узкая прорезь, через которую смотрели когда-то глаза Аса.
Нова подошла ближе. Под ботинками хрустели осколки хрома. Она опустилась на колени и благоговейно обеими руками подняла шлем.
Он не казался опасным или зловещим. Даже не вызывал дурных предчувствий.
Шлем выглядел так, как будто все это время ждал ее.
Глава сороковая
Руби и Оскар снова танцевали, когда Адриан сбежал с бала. Нова уехала больше часа назад, а он поболтал немного с Касуми и ее мужем, перекинулся парой слов кое с кем из патрульных, с которыми вместе учился, но с тех пор виделся только мельком, на бегу. Он съел десерт – сладкий и нежный лимонный крем, – а порцию Новы отдал братишкам Руби, чтобы поделили добавку на двоих. Один танец он танцевал с Руби, а еще один – с мамой Оскара.
Но с тех пор, как ушла Нова, он считал минуты, прикидывая, когда будет прилично удрать, чтобы никто ничего не заподозрил.
Без нее ему было скучно танцевать и неинтересно поддерживать разговор. Хотелось одного – скорее оказаться дома, лежать под сенью созданных им джунглей и мечтать о следующей встрече с ней.
О том, как он снова ее поцелует.
Выходя из зала, он улыбнулся и сунул руку в карман брюк. Маркер был на месте. Адриан вытащил его и покатал на ладони.
Он что-нибудь нарисует для Новы и подарит ей утром при встрече. Какой-нибудь пустячок, мелочь, чтобы она напоминала ей о двух последних встречах. Двух удивительных, потрясающих вечерах. Чтобы она знала, что он думал о ней. Что для него все это очень серьезно.
