– Да, – кивнул Максим. – С ними связано немало историй. Мог бы потом показывать внукам, хвастать, как открывал ими двери на двух континентах, в трёх странах.
– Эх, надо было и в Шри-Ланке куда-нибудь вломиться. Было бы четыре страны.
К вечеру Аня, захватив паспорта и карточку Максима, прогулялась до торгового центра на проспекте Хуана Пабло. Купила каждому по простенькой «Ксиаоми» и новые симки с интернетом. Дима проверил свой джимейл – несмотря на опасения Максима, отправлял туда копии своих конспектов. Сейчас это пригодилось. Нужно было подготовиться к следующему этапу, повторить всё, что он узнал от Софии.
Артуро позвонил в полночь. Максим сам снял трубку. Говорил по-английски. Минуты две, не больше. Артуро напросился лететь с ними в Пуно. Пообещал купить билеты на тот же рейс и заявил, что просто не имеет права оставаться в стороне, ведь там, в Пуно, наверняка найдётся что-нибудь связанное не только с Шустовым, но и с его дядей, Гаспаром Дельгадо.
– Отлично. – Максим положил трубку. – Теперь нужно выспаться. Завтра будет весёлый денёк.
– Да куда уж веселее, – сквозь сон прошептала Аня. – Жалко, что они и палантин стащили. Я ведь его тут, в номере, оставила…
Уже засыпая, Дима вспомнил, что так и не спросил Максима, зачем он устроил цирк с посылкой для мамы, но просыпаться ради этого уже не захотел.
Глава пятнадцатая. На пределе
– В Мехико в тысяча пятьсот тридцать первом году перед одним из индейцев предстала Дева Мария в образе прекрасной индианки, которую нарекли Гваделупе. Так вот, епископ не стал этого оспаривать. Со временем Гваделупе признали покровительницей Новой Испании, а потом и официально канонизировали в Европе. Как тебе такая история?
Артуро, широко улыбаясь, наклонился к Диме. Они сидели втроём на одном ряду. Аня возле иллюминатора, Артуро у прохода. Говорить приходилось громко, чтобы слова не терялись в шуме двигателей. Максим тем временем спал сзади. Полностью доверился Диме и не вмешивался. Он бы всё равно не смог ничего добавить. Аня не отказалась бы и сама вздремнуть, однако вынужденно переводила разговор брата с Артуро, от которого сегодня нестерпимо пахло сладкой ванилью – запах его туалетной воды угадывался даже в салоне самолёта, где, как правило, все запахи притупляются и смешиваются в единую прохладную духоту.
– И таких историй много! – Артуро с готовностью ввязался в спор с Димой. Значит, брат неплохо подготовился – знал, как надавить на самолюбие Артуро и его приверженность тому, что сам Дима назвал испаноцентричностью. – Возьми хоть Святую Деву Копакабаны, покровительницу Титикаки! Когда прилетим, нужно обязательно сходить в её храм. Наконец, вспомни креолку Росу Лимскую и мулата Мартина де Порресе. Я повторю. Креолка. И мулат. И оба были причислены к лику святых! Поверь, это далеко не единичные случаи.
К чему я это рассказываю? Всё просто. Можно говорить о разном, и я не оспариваю факты, которые ты перечислил, – да, да и да, всякое бывало, – но по сути испанцы относились к индейцам как к равным братьям по вере. Когда конкиста только началась, когда инки ещё не услышали первых проповедей, уже тогда Церковь официально признала их идолопоклонниками.
Артуро ненадолго замолчал. Посмотрел с улыбкой на Аню, словно не был уверен, что она верно перевела последнее слово, затем спросил:
– Чувствуешь разницу между идолопоклонником и безбожником?
Дима вяло качнул головой. Быть может, в самом деле не чувствовал разницы, а мог и просто отыгрывать роль. Цель он поставил одну – раззадорить Артуро, увлечь его спором, а под конец разозлить своим упрямством и своими аргументами, большую часть которых ему подсказала София из Археологического музея в Трухильо.
Самолёт несколько раз тряхнуло. Не самый удобный «эйрбас» с тесным салоном, где даже Аня чувствовала себя неуютно. Максим, сидевший неподалёку, и вовсе кое-как втиснул колени в проём между рядами. Как он только уснул?
– Ну, в чём разница? – настаивал Артуро.
– Разница в терминах, – обронил Дима и повернул голову к иллюминатору.
– В терминах! – воскликнул Артуро. – Зачем эти… увиливания? Но ничего. Я понимаю. Тебе неприятно осознавать, что ты упустил нечто важное и поэтому столько времени пребывал в печальных заблуждениях. С кем не бывает! Так вот я тебе скажу, в чём разница. Безбожниками Церковь считала тех, кто навсегда потерян для веры. Они не способны услышать Благую Весть. Мусульмане, евреи и другие. А идолопоклонники – это язычники, подобные тем язычникам, которые приняли апостолов в первые годы христианства и прозрели. Вот кем Церковь считала индейцев – заблудшими детьми, просто не знавшими, где их родной дом. Точнее, забывшими к нему дорогу. Церковь тогда объявила, что в Перу за сотни лет до первых кораблей конкисты побывали апостолы Фома и Варфоломей. Как тебе такое, а?
Дима не ответил. По-прежнему смотрел в иллюминатор. Артуро уже несколько раз назвал Диму кабальеро. Несмотря на требование брата переводить всё в точности, это слово Аня игнорировала – опасалась, что оно помешает ему сконцентрироваться на своей роли.
– В годы конкисты, – продолжал Артуро, – Церковь объяснила индейцам, что они, сами того не подозревая, сохранили любовь к святому Варфоломею, просто за прошедшие века позабыли, кем он был, поэтому и стали по собственной наивности называть его богом Виракочей. Поклонялись ему, а в действительности ещё до первых миссионеров из Испании поклонялись доподлинному апостолу Христа. Исключительно так и никак иначе.
Артуро, довольный сказанным, откинулся на спинку кресла. Осторожно поправил новенькие очки. Синяк под левым глазом оставался налитым, синим, а переносица – припухшей. Что бы там ни говорил Максим, Аня не верила, что Артуро способен нарочно подставиться под такой удар. Да, пример Лизы заставил их сомневаться в окружающих, но одно дело пощёчина, а тут удар, от которого могла остаться трещина, если не перелом.
– Ну? – Артуро начал успокаиваться. – Будешь по-прежнему утверждать, что Церковь лишь помогала испанцам поработить и разграбить перуанцев?
– Буду, – кивнул Дима.
Артуро не сдержал снисходительный смех. Так смеются над упрямым ребёнком, доводящим своё упрямство до абсурда.
– Тогда вспомни, что испанская корона с первых лет конкисты учредила институт энкомьенды – земельного владения, которое переходило под власть конкистадоров вместе с жившими на нём индейцами, но! – Артуро поучительно вздёрнул указательный палец. – С обязанностью не просто защищать индейцев, а способствовать их возвращению в лоно Церкви и, главное, их обучению! Даже Писарро мирился с такими обязанностями.
– Даром что сам он, как и почти все конкистадоры, был безграмотным. За всю жизнь не прочитал, не написал ни единой строчки, – усмехнулся Дима.
– Ну… – Артуро с сожалением развёл руками, – они были прежде всего солдатами. Поэтому роль воспитателей на себя со временем взяли иезуиты – самоотверженно согласились нести крест, уж прости за каламбур, миссионерства. И надо сказать, подошли к своим обязанностям основательно. Изучали местные верования и обычаи, старались примирить их с идеями христианства, чтобы возвращение в истинную Церковь не было для индейцев слишком болезненным. Смешно сказать, доходило до того, что порой Церковь не возражала против традиционных индейских танцев на богослужении! Для Старого Света дело невиданное.
