– Я не верю в демонов из преисподней.
Красноватые глаза демона сузились.
– Зря. Одного из них ты видишь перед собой.
Он быстро протянул руку сквозь решетку и схватил Волчка за шею. Волчок пробовал вырваться, но пальцы монстра держали его крепко, а его черный, извивающийся язык, проскользнув сквозь прутья решетки, стремительно приближался к губам Волчка.
– Ваш мир – лакомый кусок, – прошипел он. – То, что ты видишь, это только начало.
Волчок почувствовал, как звериная ярость поднимается со дна души и заволакивает ему глаза. Издав хриплый, горловой звук, похожий на рычание, он вырвался из холодных пальцев демона, выхватил из-за пояса огромный тесак, выбил ногой засов из скоб, распахнул дверь и вошел в сарай.
Узник засмеялся и вдруг прыгнул на стену и, быстро перебирая руками и ногами, перебежал со стены на потолок. Там он завис, как муха, и хотел что-то сказать, да не успел – Волчок рубанул его по шее тесаком. Срезанная голова демона рухнула на земляной пол, а следом за ней рухнуло на пол и само тело. Голова откатилась в сторону, раскрыла рот и, глядя на Волчка налитыми кровью глазами, прошипела:
– Ты никогда не вернешься домой, щенок!
Затем вскочила на членистые лапки, выползшие из ее ушей и рта, развернулась и побежала в угол. Волчок бросился за ней, но когда он добежал до угла, там уже никого не было.
– Я упустил ее, отче! – гневно прокричал он.
В этот миг голова демона рухнула на него с потолка. Членистые лапки вцепились Волчку в волосы.
– Ты сдохнешь, щенок! – завопила она, пытаясь добраться до глаз Волчка. – Сдохнешь!
Волчок вскинул тесак и одним ловким ударом срезал с головы прядь волос, к которой прицепилась тварь. Та со стуком упала на пол. Волчок шагнул к ней, занес ногу и изо всех сил ударил головоногую тварь каблуком. Отвратительный хруст привел его в себя и заставил содрогнуться от отвращения.
Когда Волчок вышел из сарая, пастор стоял на том же месте, губы его мелко подрагивали, а сам он был бледен, как льняное полотно.
– Никогда прежде этот демон не был так силен. – Пастор Нейреттер поднял взгляд на Волчка. – Адский лес стал для них слишком тесен, Вольфганг. Зло рвется наружу, и оно готово смести с лица земли всякого, кто встанет у него на пути.
– Пусть попробует, – сухо проговорил Волчок и сунул тесак за пояс.
8
Из печи тянуло теплом. В печи трепетало рыжее пламя. В темной глубине каморки у закопченной стены виднелись плетенные из корневищ севалки и лубовые коробки.
Волчок лежал на топчане, закинув руки за голову, и смотрел на отблески огня.
«Может быть, дело тут не в науке? – размышлял он. – Может быть, то, что со мной произошло – это вовсе не случайность? Кто знает – возможно, Библия не врет, и Божья десница двинула меня, как шахматную фигуру, туда, где я должен был оказаться? Одно непонятно – зачем?»
Внезапно у Волчка зачесалась рука. Он задрал рукав и посмотрел на предплечье. На коже, в том месте, к которому страж Отто приложил свой медный крестик, открылась темная, кровоточащая язва.
Лицо Волчка дрогнуло, а губы брезгливо произнесли:
– Что за…
Скрипнувшая дверь не дала ему закончить фразу.
– Вольфганг, можно мне войти? – услышал он звонкий и чистый голос Габриэлы.
Волчок сел на топчане.
– Да! – отозвался он.
Приоткрытая дверь распахнулась, и дочь пастора вошла в комнату.
– Прости, я увидела свет и подумала, что ты не можешь уснуть, – с улыбкой сказала она. – У нас тут многие страдают бессонницей. Я принесла тебе молодого вина, оно поможет.
Габриэла подошла к топчану, на котором лежал Волчок, и протянула ему кубок с вином. Приняв кубок из рук девушки, Волчок сделал несколько глотков. Ароматный, прохладный напиток доставил ему удовольствие.
– Вкусное вино, – похвалил он. – Спасибо, что позаботилась, Габи.
– Мне было приятно услужить тебе, кузнец. – Девушка посмотрела на недавно выкованный меч, который лежал на скамье, и сказала: – А ты и правда хорошо знаешь железо.
– В этом деле я один из лучших, – не без гордости отозвался Волчок.
Габи улыбнулась:
– Ты это доказал. Кузнец Ганс и в подметки тебе не годился. Думаю, на том свете Богу придется приложить немало усилий, чтобы сделать из него мастера, достойного такой работы, как твоя.
– Ты думаешь, на том свете он тоже будет кузнецом? – с улыбкой спросил Волчок.
– Конечно, – не задумываясь, ответила Габи. – Отец всегда говорит, что мы унесем с собой в Рай или в Ад все свои навыки и привычки. Душа дается человеку чистой и непорочной, но в течение жизни все, что делает человек, отпечатывается на этой душе пятнами и разводами. И от них уже не избавиться.
Волчок улыбнулся.
– Значит, я и на том свете буду работать с железом? Мне это по душе. Ну, а ты? Чем будешь заниматься на том свете ты?
– Шить рубашки и камзолы.
– Ты хорошая швея?
Габи покачала головой:
– Нет. Скверная.
– Что же ты умеешь лучше, чем шить?
Не успел Волчок договорить, как Габи молниеносно выхватила из ножен, висевших у нее на поясе, кинжал и приставила его к горлу Волчка.
– Ловко! – похвалил Волчок.
Габи засмеялась, затем, не глядя, швырнула кинжал через плечо. Он со свистом пересек кузницу и вонзился в притолоку над головой вошедшего в комнату человека. Это был страж Отто, и кинжал вошел в балку всего на пять сантиметров выше его головы.
– Дочь нашего любимого пастора решила меня убить? – с кривой усмешкой осведомился Отто.
Габи обернулась и ответила в тон стражу Отто:
– Если бы решила – ты был бы уже мертв. Почему ты не постучал?
Отто не ответил. Он поднял руку, обхватил рукоять кинжала и с усилием вырвал его из балки.
– У тебя твердая рука, дочь пастора, – сказал он. – И мне это нравится.
Габи прищурила серые глаза и проговорила с упрямым холодком в голосе:
– Вероятно, ты не заметил, что мы с Вольфгангом беседовали.
– Беседовали?
– Да. И ты помешал нашей беседе.
– Что ж… Что сделано, то сделано, и исправить это я уже не могу. Признаться, я тоже хотел перемолвиться с кузнецом словечком-другим.
Габи поджала губы и метнула в Отто такой взгляд, что любого другого он испепелил бы на месте. Однако страж и бровью не повел. Поняв, что выдворить стража Отто так просто не удастся, Габи обреченно вздохнула, затем повернулась к Волчку и сказала:
