Исиго приложил палец к губам.
Я молчу.
Я понимаю, что не стоит перебивать рассказчика, ведь пока они слушают Араши, то не слышат пса. А я вот слышу. Я даже при желании способна увидеть его, того, которым он был, — крупный, с широкой грудью и массивными лапами. Он помнил теплый бок матери и запах молока. И ласку тонких пальцев, которые касались спины осторожно.
Как падал на спину, подставляя этим пальцам голый живот…
Лизал их.
Запоминал запах. И сердце заходилось в восторге…
…боль.
Я хочу ее забрать. Никто и никогда не жалеет призраков, особенно таких, которые самим существованием своим ввергают прочих в ужас. Но…
…того щенка.
И подростка, что резвился во дворе.
Таскал палки.
Гонялся за собственным хвостом… свист… миска с горячей кашей, в которой он сперва выбирает волоконца мяса, а потом заглатывает и рис, ведь тот пахнет мясом, а он голоден. Немного.
Ощущение сытости.
Покоя.
Счастья.
Сволочи… это ведь как ребенка… я бы коснулась, если бы могла… вот так, ладонью по колючему загривку, успокаивая и унимая рык.
— …когда он вернулся в себя и увидел, что сотворил, то проклял и клинок, и мастера, который и без того был проклят. И собственного отца, чье коварство уничтожило весь род…
…колючий.
И холодный.
И выворачивается, не доверяя этой ласке. Не стоит. Ты ведь там, за оградой, а я…
…я тоже за оградой.
Как?
Не знаю… нет, я в доме… и все-таки вижу этот дом, окруженный огненной стеной. Пламя сине-зеленое и горячее, но мне оно, я чувствую, вреда не причинит.
А вот и тот, кто стоит рядом…
Он огромен, куда крупнее того, каким был при жизни. Но… я не убрала руку.
— Тише. — Я присела, и голова моя оказалась у обрубка шеи. — Я не обижу тебя… мне жаль… они хотят, чтобы ты убил меня, а ты желаешь убить их. И я не скажу, что ты не имеешь права… дело ведь не в мести, а в подлости…
Он ворчит, но не так уж и грозно.
Пес еще жив в этом чудовищном теле. Тот смешной подросток, который путался в собственных лапах. Они вдруг выросли и стали неудобными. Он вечно на что-то натыкался, иногда больно, и тогда скулил. Он и сейчас скулил, прижимаясь к моим ногам. А я гладила полупрозрачную спину, приговаривая, что не позволю его обидеть.
Хорошая собачка.
Очень хорошая… я хочу тебе помочь… отпустить. Я знаю, что ваши боги заботятся не только о людях, но… как это сделать?
Или…
Пожалуй, я знаю, кому задать вопрос, вот только…
…в призрачном мире и пути иные. Стоило подумать, и вот я уже стою у пещеры, перед которой растет одинокая сосна. Дерево спицей уходит в самое небо. Оно протыкает золотистые облака, и не удивлюсь, если прорастает сквозь камни божественного двора. А может, именно на нем, на этом стволе, слепленном из золота и серебра, и держится мир.
— Нельзя надолго оставлять свое тело. — В пещере, как и положено, жил дракон. Огненно-красный, с золотой отделкой и огромными когтями. Тонкие длинные усы его шевелились, словно живые. Из ноздрей вырывалось пламя. — Тело без присмотра — лакомый кусок.
Зубы у него что иглы.
И страшно.
Или нет?
Здесь ощущения притуплены. А вот пес оказывается между мной и драконом. Он скалит зубы, предупреждая, что не позволит причинить мне вред… хороший. Ему не справиться с мифическим зверем, который столь огромен, что способен раздавить меня одной лапой, но…
— Твой колдун позволил себе небрежность. — Дракон разглядывает меня с насмешкой, и в золотых его глазах отражаются тени других миров. — Он убил тело раньше, чем душу защитника… тебе повезло.
Да.
Наверное.
Я не знаю, что есть везение, но…
— Чего ты хочешь, дитя?
Мне позволено было говорить, и я поклонилась, не из страха, но выказывая уважение.
— Как ему помочь?
— Тому, кто желал тебя убить? — Миров в глазах дракона было множество, и как знать, нет ли среди них моего. Я бы могла вернуться, если бы захотела… а я хочу?
Не знаю.
Я прижилась. Сроднилась с телом… или нет?
— Тому, кого обманули и предали…
…как Иоко.
— И… как от него защититься… — Я все-таки убрала руку, но пес прижался к ноге. Теперь я ощущала исходящее от него тепло. — Пока…
Дракон усмехнулся.
И дыхнул огнем, согревая. А я и не заметила, до чего замерзла.
— В эту грань нельзя просто взять и войти, человек чужого мира. — Он развернулся, и я залюбовалась змееподобным телом, текучим, что вода. — Скоро он заберет всю твою силу… но пока…
У меня в руке появилась кость.
Зуб.
Белый такой зуб.
Крупный. Кажется, клык, хотя я в зубах мало понимаю, но… нет, определенно клык. И я знаю, что принадлежал он псу.
Он потерял его, когда пытался разгрызть цепь.
Зуб сломался, и теперь вот…
Пара капель крови.
Желтизна.
И будто грязь, на него налипшая. Я пытаюсь оттереть, а дракон и пес наблюдают. Ну же… грязь вспыхивает и облетает жирным пеплом. Наверняка она магического свойства…
— Зуб защитит.
— Спасибо, мудрейший… — Я кланяюсь так низко, как способна.
— Что же касается покоя… найди его кости и отнеси в храм. А теперь вам пора. — Дракон сделал вдох, чтобы выдохнуть огненный клубок. Пламя вцепилось в мои волосы, одежды, кожу… стало так горячо, что я закричала.
И очнулась.
Я лежала… лежала… где? Темно? Нет, светло, и свет этот больно бьет по глазам. На груди тяжесть неимоверная, давит что-то, будто камень… не что-то — кто-то с желтыми глазами.
Кошка.
Она замечает, что я очнулась, и встает.
Топчется, выпустив когти и выражая негодование — глупый человек, разве можно покидать свою грань? — поворачивается ко мне задом. Я вижу метелку хвоста, и не только ее…
— Я тоже рада тебя видеть…
В горле моем камни.
Голос слаб.
И кошка ворчит. А в руку впивается что-то…
…зуб.
Призрачный.
Или… явный.
Грани пересекаются, но у меня самой не хватило бы сил притащить что-либо с той стороны. Поэтому… я пытаюсь оторвать голову от валика, который здесь заменяет нормальную подушку, но…
