— Не-ет! — поднимает брови Рита. — Она против развода. У меня свекровь отличная. Точно! Как я не доперла! Спасибо, Соня. Ты мегамозг просто! Он останется, и она поедет одна! Чтоб она там и сдохла! Сучка драная!
Рита лихорадочно набирает номер. Длинные гудки.
— Не берет, — Рита огорчена.
— Ну, позже позвонишь, — деловито советует Соня. — СМС отправь. Пойдем на рынок сходим. Мороженого купим. Тут же есть рынок?
ГЛАВА 15
Джонни провожает Зайку
Вокзал в Севастополе радостный, когда приезжаешь, и грустный, когда уже надо уезжать. Особенно грустно, когда ты — женщина тридцати пяти лет, не очень выдающаяся, вполне-таки обычная, и тебе нужно уезжать обратно в серую скуку Москвы из сказочной истории про Принца. И провожает тебя твой Принц, и ты не можешь с ним остаться, потому что одна половина твоего мозга все понимает — нет никаких Принцев.
Любой Принц живет неделю или две, а потом превращается в Демона или Людоеда. Но вторая половина мозга все еще верит в Принца. Верит вопреки всему, потому что эта вера удерживает тебя в жизни. Потому что если не эта вера, то что? Что может быть наградой женщине тридцати пяти лет, матери двоих детей, жене сорокалетнего мужчины, работнице большой корпорации, где нет ни секунды на счастье? Что? Что может компенсировать ей всю эту бессмысленность?
Поэтому она верит до последнего в сказку о Принце, до последней секунды, до отправления поезда, до взлета самолета. И хороший Принц знает это. Он — независимо от будущего — подыграет ей. Будет честным Принцем до конца истории. Это не так трудно.
Джонни обнимает Зайку и вздыхает. У него лицо безутешного Пьеро.
— Ты обманывать меня. Играешь со мной! Сядешь в поезд и тут же забудешь меня, Зайчатинка. Моя сладкая Зайчишка-малышка.
Зайка капризно кривит губки.
— Глупости! Джонни! Как я могу тебя забыть? Ты — самое прекрасное, что у меня было!
— Было? — Джонни вздергивает брови. — Уже было. Так я и знал. Не успела уехать…
— Джонни! Не рви мне сердце! Ты же знаешь, я ничего не могу сделать! Я должна вернуться к мужу!
— Просто ты не любишь меня! — Джонни опять включает нытье.
— Джонни! Перестань же!
— Конечно. Я простой бедный парень с пляжа, а там — бизнесмен. Так всегда! Все решают деньги!
— Ой! Забыла. Это тебе. На память!
Она снимает с себя золотую цепочку и вешает на шею Джонни.
— Да-да. Золотом решила откупиться, — усмехается Джонни, хотя подарки — это одно из приятных правил всех этих историй. Впрочем, Джонни не дорожит их материальной стороной, раздаривая их последующим принцессам. Ему важен факт трофея. Только это волнует его. Поэтому ему нетрудно играть прощание.
— Дурак, — Зайка надувает пухлые алые губки. — Это просто на память. Я люблю тебя, Джонни!
Джонни больно сжимает руку Зайки. Зайка вскрикивает.
— Синяк же будет.
— Недолго. Как раз успеешь меня забыть. Чтобы знала, как разорвала мне сердце. Ты не любишь меня. Ты любишь своего мужа.
— Джонни! Прекрати! — Зайка тоже соблюдает правила игры. Эта игра еще долго будет согревать ее тусклую жизнь в Москве.
— Гражданочка! Пора в вагон! — торопит проводник.
Джонни легко прикасается к губам Зайки и резко отталкивает ее от себя. Вытирая слезы, она поднимается на ступеньки вагона, забирает у Джонни свою сумку, проводник опускает железную крышку над ступеньками, и поезд трогается.
Джонни машет и идет следом. Недолго.
Поезд начинает ускоряться, и Джонни, красиво пробежав несколько шагов, резко останавливается.
— Я люблю тебя, Джонни! — кричит Зайка, высунувшись в окно туалета.
Джонни опять машет, Зайка тает в своем, отдельном от него будущем. Лицо Джонни опять становится обычным лицом курортного бездельника, живущего от истории до истории. Джонни снимает цепочку, смотрит на нее, кладет в карман.
Бабка с сумками, остановившаяся рядом, качает головой.
— Ах ты зараза! Альфонс чертов!
— Дура ты, бабка, — спокойно отвечает Джонни. — Я делаю их счастливыми. Давай помогу, что ли?
— Да иди ты! — ругается бабка, но Джонни уже берет ее чемодан.
— Не ори. Идем. Не украду я твой чемодан.
Джонни направляется к лестнице перехода, бабка семенит рядом.
— Вот и пойми вас, — с досадою говорит она, довольная тем, что ей не надо нести чемодан самой.
Глава 16
Малышка
Вечер. Почти вечер. До темноты остался час, не больше. Джонни идет по камням вдоль берега. Волны заплескивают его ноги в резиновых сланцах. Следом ковыляет на шпильках Малышка. Она полненькая, и явно не рассчитывала на такую дорогу.
— Долго еще? — Малышка недовольна, капли пота блестят на ее лице.
— Нет. Минут пятнадцать. Устала я. Ну, прости.
— О, боже! Нельзя было поближе найти место? Я не дойду.
Джонни равнодушно идет дальше. Ему даже не приходит в голову протянуть Малышке руку, как-то поддержать ее. Он весь погружен в свои мысли.
Внезапно открывается красивый пейзаж, и Джонни останавливается.
— Все. Пришли!
— Как? Ты же сказал…
— Я пошутил. Будем здесь фотографироваться.
Джонни открывает рюкзак и достает фотоаппарат. Малышка открывает косметичку. Заметив, что Джонни прицеливается объективом, она отворачивается и машет рукой.
— Да подожди ты! Я ж на черта сейчас похожа!
Открыв пудреницу, Малышка начинает подводить губы.
— Сказал бы сразу, я бы не красилась, весь мейкап превратился в черт-те что.
— Да ладно. Нормально все. Все равно море смоет весь твой мейкап.
— Что? — Малышка пугается. — Даже и не думай!
Джонни ждет, когда она накрасится, и потом знаком показывает, что она должна пойти на камень, о который разбиваются волны. Малышка смотрит на Джонни неуверенно, но он знаком показывает ей, что все будет именно так и никак иначе.
— Как ты это делаешь? — удивляется она. — Кажется, я пойду и в ад, если ты скажешь.
— Это могло быть интересно, — усмехается Джонни.
Смирившись, Малышка снимает босоножки.
Глава 17
Рита. Томительное ожидание
Рита и Соня сидят в кафе и едят мороженое. Громко играет арабская музыка. Она витиевато кружится над пестрыми рядами. Осенний рынок не так оживлен, как летом, но все же бархатный сезон — это еще сезон, и местные стараются выжать из последних деньков последние заработки, чтобы потом проедать их всю зиму.
