Соня задумывается с поднятой вилкой.
— И какие признаки у маньяка?
Наталья начинает излагать свою теорию. Вероятно, так же нудно она преподавала в школе. Интересно, что она преподавала таким заунывным тоном?
— Да, в общем-то, все очевидно. Жертву нашли в заброшенном доме. Что это значит? Это значит, что она вошла в этот дом. Сама. Значит, что? Либо она полная идиотка, либо он каким-то магнетизмом обладает. Он вызывает желание пойти с ним в заброшенный дом.
Соня не то чтобы удивляется этой реплике, скорее она понимает, что мнение Натальи выношено годами и его стоит узнать подробнее.
Поэтому она спрашивает:
— То есть если человек вызывает доверие, верить ему нельзя? Неужели нет никакой метки? Неужели любой человек может быть исчадием ада?
— Ну, наверное, что-то есть в них такое, что отличает их от нормальных людей. Но мы не так часто общаемся с маньяками, поэтому нам сложно увидеть отличие. К тому же есть еще нормы поведения. Презумпция невиновности. Мы приучены к презумпции невиновности, если отменить ее, то мир взорвется. Хотя иногда мир не выдерживает и взрывается. Хиросима и Нагасаки тому пример.
Все замирают от неожиданно широкого сравнения Натальи, она хрипло смеется, довольная произведенным эффектом.
Тишину нарушает Игорян.
Он говорит свою реплику так, будто давно уже думал об этом: о жертве и убийце. Думал не раз — применительно к себе и к другим. Хотя, наверное, каждый человек думает о таких вещах, но мало кто решается озвучить их. Люди предпочитают делать вид, что проблема не в том, что волки питаются мясом, а овцы травой, а в том, что волки плохо воспитаны.
И все люди делятся на несколько типов: тех, кто верит в воспитание волков, и тех, кто не верит. И тех, кто не готов смириться со своим неверием или верой. Таким хуже всего. Нельзя быть и овцой, и волком одновременно.
Но Игорян, это видно по нему, давно решил для себя вопрос овце-волка. Он возложил часть вины на овцу, таким образом очистив совесть волка.
— Всегда виноваты оба, — смиренно говорит Игорян. — Не каждый годится в жертвы. Жертва, она словно провоцирует маньяка на преступление. Она не просто позволяет это, она ищет этого. Вряд ли она хочет это сознательно, но не все мы делаем сознательно. Есть неконтролируемые вещи. Неконтролируемая овца провоцирует неконтролируемого волка. Думаю, так.
Игорян и Соня встречаются взглядами, и Соня быстро опускает глаза. Она не хочет, чтобы Игорян понял, насколько глубоко она поняла его мысли.
Рита вздрагивает от звонка мобильника и, схватив ее со стола, торопливо, едва не уронив стул, отходит в сторону.
— Да! Здравствуйте! Да! Где? Да ладно. Нет, ничего. Я просто волновалась, вдруг что случилось. Да! Он завтра должен ехать, но если вы откажете, он не сможет. Он с ней должен ехать! Да! Спасибо, Нинель Викторовна!
Игорян отставляет пустой стакан.
— Ох! Хорошо! — крякает он от жизненного удовольствия.
Наталья берет сумку с полотенцем и выходит из-за стола.
— Мы на пляж. Подтягивайтесь.
— Хорошо, — кивает Соня.
Она смотрит, как уходят Наталья и Игорян, и думает о том, что поколения сближают людей лучше, чем мораль или мировоззрение. Чаще нам в жизни требуется совершать обычные действия, не требующие оценки, а их удобнее совершать тем, кто близок по вкусам и темпераменту. Старикам легче со стариками, а молодым проще с молодыми, потому что задачи близки. А мораль, совесть, мировоззрение — эти вещи нужны нам лишь изредка.
Вот Игорян или Наталья — они ни о чем не переживают, их переживания во флэшбеках. Жизнь не сегодня, так завтра попрощается с ними, а потому стоит ли портить ее пустыми страстями? Тем более все они давно описаны Шекспиром. Нет и не будет ничего нового.
Иное дело Рита. Вот она страстно говорит в трубку, ее лицо пылает чувствами: щеки розовеют, глаза блестят. А через пару лет ей эти ее чувства будут смешны. Странно, что Соня думает так в свои тридцать два. Неужели история с Вадиком так состарила ее? Или дело не в годах?
Рита нажимает кнопку отбоя и с криком заключает Соню в объятия. Соня улыбается. Хотя и не готова сейчас вскипеть счастьем вместе с Ритой — как-то чувства стали ленивы. Не бросаются уже на первую встречную подачу, но Соне приятно, что Рита рада. Возможно, в этом есть некая меркантильность. Как человек, который легко эмпатирует к другим, Соня не может чувствовать себя легко рядом с опечаленным человеком. Так что ее радость тоже не бескорыстна.
— Поздравь меня! — восклицает Рита. — Свекровь согласна. Они уже договорились с Антоном, но она сегодня все поменяет. Она разыграет приступ гипертонии, и ему придется остаться. Прикинь! Она забыла свой мобильник у подруги на даче. Подруга только сейчас привезла ее телефон. И она мне сразу позвонила.
— Круто! Поздравляю! — Соня с искренним теплом прижимает к себе Риту, но думает она о другом. Неожиданно понимает, что улыбка Джонни, подсмотренная ею в Херсонесе, и вечная ухмылка Игоряна чем-то похожи, и это страшно. Они больше похожи на волчьи оскалы.
— Ну, теперь все отлично! — ликует Рита. — Она уедет, а я за два месяца так сделаю, что он и думать про нее забудет. Детей повешу на него. Сама пойду учиться. А что? Если он решил уйти, мне же надо профессию. Вот я и займусь собой. А он вечерами будет с детьми. Пусть привыкает!
— Точно!
— Зайдем на рынок? — предлагает Рита, закидывая сумку на плечо. — Надо купить свекрови подарок. Я видела там тетку с травами. Теща обожает народную медицину.
— Идем. — Говорит Соня. Она чувствует, как спокойно ее дыхание, как не дрогнет ни один мускул, и это делает ее почти счастливой. И Соня готова даже на скуку закулисья ради этого внутреннего покоя.
Рита принимает блаженную улыбку Сони на свой счет.
Ну и отлично. Они выходят на улицу.
Глава 28
Аптека
Бедный крымский рыночек. Все то же: дешевые вещи, ворованное вино, фрукты, арбузы, дыни. Рита уже купила для свекрови баночку с виноградным маслом, и теперь она держит его в руке. Соня исподволь наблюдает за Ритой и понимает, как много в ней того, что досталось ей от матери. Рита даже не знает об этом, но это так видно — иногда включаются интонации, выражения лица — как будто из прошлых времен, как будто из фильма с молодой Софии Лорен — времен молодости мамы Риты.
— Отличная тема, — воодушевленно говорит Рита. — Виноградное масло. Как раз от сердца, от сосудов. Теща будет в восторге…
Рита еще долго говорит о масле, теще, гипертонии, но суть этого проста: Рита пытается уверить себя, что в ее руке средство от развода. Мало кто готов прыгнуть в пропасть добровольно, чаще люди цепляются за склон, за тонкие веточки лжи, жалости, за походы к психологам и колдунам, за баночки с маслом, за таблетки и умные книги. Чаще всего это просто отсрочка, нужная организму, чтобы привыкнуть к мысли о пропасти.
