Соня плюхается на кровать и опускает голову.
— Я повелась. Это опять была игра. Игра в неигру. Да?
— Да.
— Вот я дура, — Соня с досадой качает головой. — Так что? Я неизлечима?
— Даже не знаю. Все вы, бабы, или дуры, или стервы.
— Я обречена? Мне нет спасения?
Подумав, Одиночество говорит:
— Никому нет спасения. Просто поспи. Иди, я пожалею тебя.
Они лежат в кровати и обнимаются. Соня всхлипывает.
— Ну, поплачь, если в кайф. По кому плачешь?
— По себе. Все плачут по себе. По глупой малышке ясельного периода. Я ее обманула. Эту малышку. Я дала ей обещание, что она будет счастлива.
— Пусть так и будет. Просто выбрось все из головы. Ты ни в чем не виновата.
Соня засыпает.
Глава 32
Джонни идет в атаку
Наталья, Соня и Рита распластаны на полотенцах. Море плещет, накатываясь на песок, непрестанный шум убаюкивает. Голова Игоряна мелькает в волнах.
— А ты чего не идешь на серф? — вдруг спрашивает Рита.
Соня приподнимается на локтях.
— Не хочу. Настроение паршивое. Кошмары снились.
Она опять падает.
Игорян выходит из воды и останавливается около Сони, наклоняется, чтобы взять полотенце. На Соню падают брызги. Она садится на полотенце.
— Слушай, Игорян. А жена-то любила тебя?
— Любила. Еще как любила, — отвечает он, вытираясь.
— А ты ее?
Игорян отвечает не сразу.
— А я всех люблю. Вот она и ревновала меня. Как начну кому звонить, так все. За пузырь сразу. Ох, достала меня своим алкоголизмом!
— Ты че, бабам звонил? Прямо при ней? — Соня в изумлении.
— Ну да. А что? Я свободный человек. Я никогда в клетке не сидел. Че она, купила меня, что ли?
Рита поворачивает голову и внимательно смотрит на Игоряна.
Соня говорит и понимает, что такие вещи не говорят.
— Так она из-за тебя спилась, да? Из-за баб твоих? Ты ж ее алкашкой-то сделал! И ведь не привлечь к суду, правда?
Улыбка покидает лицо Игоряна.
— А никто не заставлял ее бухать. Да ты че, Сонь? Все сами кузнецы своего счастья. Я ей сразу сказал, что не собираюсь ничего менять в своей жизни. Она ж согласилась!
— Ага, — кивает Соня. — Да ты загорай дальше, Игорян. Все нормально. Сама виновата.
— Джонни пришел, — внезапно говорит Рита, и Соня поворачивает голову.
Все смотрят на Джонни. Соня смущена.
— Привет, — говорит Соня и встает.
Джонни подходит к ней ближе. На его лице проказливое выражение, как у кота, который затеял украсть кусок колбасы со стола. Соня замечает выражение, это ее настораживает, но все равно выпад Джонни оказывается для нее шокирующим. Особенно он шокирует после вчерашнего вечера. После такого теплого доброго вечера. После музыка, после танго, после стихов, после откровений…
После всего этого Джонни делает вот что: он хватает Соню рукой за подбородок — точно собаку — и говорит:
— Привет. Решил зайти за тобой. Пора на урок.
Соня, мгновенно вскипев, бьет Джонни по руке.
— Никогда так не делай. Заведи собаку и хватай ее за морду.
Джонни с абсолютно равнодушным лицом убирает руку и спокойно замечает:
— Прости. Но другим это нравится.
Соня встает, поднимает свои вещи и злобно выпаливает:
— Вот и хватай, Джонни-с-пляжа, тех, кому это нравится!
Она сердито идет к серфстанции. Ей не хочется устраивать разборки на публике, но и спустить Джонни такое самовольство она не собирается. А он — будто глупый, будто ничего не понимает — догоняет ее. Бежит за нею, как пес. Только что хвостом не виляет. Попробуй отстань от него. Никак.
Он стал ее тенью. Идет шаг в шаг. Да и выбора нет. Здесь ведь нет другой серфстанции.
Все оставшиеся смотрят Соне вслед.
Игорян качает головой.
— Какие тут страсти-то кипят. А мы ничего и не знали.
Рита поднимается и молча идет к воде.
Глава 33
Глупый вопрос
Джонни смотрит, как Соня управляется с парусом. Соню относит в открытое море. Джонни идет рядом на своем белом красавце. Он легко скользит с волны на волну, как будто парус — часть его тела. Так легко, будто это просто. Парус — игрушка в руках Джонни.
У Сони все не так просто. Волна норовит ее скинуть с доски. И не то чтобы управлять, просто стоять на серфе ей трудновато. Просто идти вперед. Но Джонни нужно, чтобы Соня шла в нужную ему сторону. Ему бы не хотелось, чтобы появились проблемы. Конечно, с доской Соня не утонет, но если она попадет в течение, которое уходит от берега, то возвращать ее придется очень долго.
— Соня! Соня! Парус вниз! Вниз парус! Руку выпрями!
Соня не слышит, шум моря заглушает голос Джонни.
Соня оборачивается и падает. Конечно, доска не даст ей утонуть, но Соня не привыкла находиться так далеко в море, и ей страшно. Немножко страшно.
Взобравшись на доску, она начинает поднимать парус, но чертова бортовая качка мешает. И Соня снова роняет парус и снова падает.
Джонни следит за Соней.
Парус опять падает, и на этот раз Соня долго не поднимается на доску.
Джонни снова кричит.
— Что такое? Поднимай парус! Поднимай!
— Не могу! Он отвязался!
Соня пытается привязать веревку. Веревка срывается. В этой борьбе ее относит на камни. Она все понимает, и ярость и бессилие доводят ее до исступления.
— А-а-а-а! — кричит Соня. — Долбаная веревка! А-а-а!
Прооравшись, Соня опускается в воду целиком и слушает, как на запредельной высоте хлопает микропузырьки, из которых потом родится пена.
Она открывает глаза и по тени, скользящей по дну, по тени, похожей на тень акулы, видит, что Джонни догнал ее. Соня выныривает и смотрит на его губы. Она где-то читала, что глаза легко врут, а вот губы не могут соврать.
Губы не могут быть расслабленными, если человек врет.
— Ты же специально сделал так, чтобы парус отвязался? — с ходу нападает она на Джонни.
— И что ты хочешь, чтобы я тебе ответил? — голос Джонни даже не дрогнет, а глаз не видно за очками.
— Да. Ты прав. Глупый вопрос. Но я же плачу тебе не за то, что ты в психологии на мне тренируешься.
— Это упрек?
— Не знаю, — она недовольна и растеряна, и не знает, что делать.
