— Здесь течение в море уходит, — поясняет Муха. — Тут все тонут. Все назад гребут, а надо поперек.
Соня пристально следит за парусом Мухи, стоя на песке. Море захлестывает ее ноги и тысячей рук пытается утащить ее тело туда, в темную утробу. Сделать ее воспоминанием.
— Привет. Что случилось? — Голос Джонни раздается неожиданно за спиной, и теплая рука ложится на плечо Сони.
Она оборачивается и натыкается на губы Джонни, но сейчас это не важно.
— Рита увлеклась, — возбужденно сообщает она Джонни. — Заплыла слишком далеко. Муха на парусе пошел.
— A-а. Так он достал ее? — Джонни пытается высмотреть, что происходит на воде. Оранжевый жилет, мелькающий вместе с серфом, обещает благополучный исход.
— Да! Они идут назад, — говорит Соня.
— Ну и отлично! — говорит Джонни, почитая проблему решенной. — Сегодня ветреный день. В такой день не знаешь, что может случиться.
— Да. Не знаешь, — соглашается Соня. — Я пойду к Рите.
Они цепляются взглядами и молчат, проверяя, есть ли связь. Есть. Но хорошо ли это? Они до сих пор не понимают, что в них сильнее — любопытство, желание проверить эти новые загадочные грабли или остаться в безопасности.
— Ты вернешься? — спрашивает Джонни осторожно.
— Не знаю, — говорит Соня и убегает.
Джонни смотрит ей вслед.
Соня бежит. Она не знает, почему она бежит. Потому что ее дыхание сбивается и так. И без того, чтобы бежать. Но если она будет бежать, то хотя бы будет понятно, почему ее дыхание стало сбивчивым. По крайней мере, она хотя бы сама себе сможет объяснить это.
Муха роняет парус и тащит его через пенную полосу усиливающегося шторма к берегу. Рита в оранжевом жилете падает на песок, у нее дрожит все: руки, ноги, посиневшие губы.
Соня забегает в воду. Ветер усиливается, шторм все сильнее. Небо темнеет.
— Спасибо, Муха, — говорит Соня.
Муха гневно кричит:
— Ты ушла? Соня! Ты че?
— Джонни там.
— A-а… Ну ладно, — успокаивается Муха. — Пойду обратно. Не тоните больше.
— Спасибо, — говорит Рита. — Я… Я не знаю, как это получилось. Я не хотела.
Муха уходит. Свежий ветер скоро утаскивает его в море. Парус танцует на фоне серебристого неба.
Игорян выходит из воды.
— Да. Если бы не парнишка, то кранты. Тут обратное течение! Сам еле выплыл.
Наталья протягивает Рите металлическую фляжку.
— На вот, хлебни!
Рита делает несколько глотков и начинает смеяться. Все начинают смеяться вместе с ней. Вдруг она всхлипывает, и по щекам бегут слезы. Она размазывает их и продавливает слова сквозь плач.
— Поеду за билетом. Возьму на ближайший.
Рита плачет в голос и умывается соленой водой.
— Спасик надо отдать, — говорит Соня.
— Ага, — Рита снимает жилет и говорит: — Я все поняла. Я все поняла. Жить. Надо просто жить. Нельзя ничего ждать, нельзя ни за что цепляться. Нет ничего, кроме волн. Остальное мы все придумали, чтобы не думать об этом.
Она отдает спасик, и Соня, держа его в руке, уходит в сторону ангара.
Джонни стоит на блестящей мокрой полосе и смотрит на море. Небольшое приключение закончилось успешно, но не это волнует Джонни. По сути, его давно глубоко не волнует ни один человек на свете. Хоть бы и всех их не было. Для Джонни люди всего лишь тени. Тени обещаний, которые не исполнила для него жизнь. Она была разной. Нельзя однозначно назвать ее плохой. Кроме неприятностей у Джонни бывали и радостные моменты. Но обещания… Ни одно из обещаний не было исполнено.
Демон проснулся в тот день, когда Джонни оказался в суде. И та, которой он доверил свое детство, свои раны и царапины, пришла не спасти его, а добить. В тот день у Джонни изменилась походка. У него пропало ощущение земли, земля превратилась в лед. С тех пор он при каждом шаге слышал хруст проламывающегося льда. И этот хруст преследовал его. Заставлял дышать так, как дышит затаившийся кот, ходить осторожно, на мягких пружинистых лапах. И втайне, хотя Джонни и отказался от идеи того, что земля существует, где-то в глубине души он хотел снова ее обрести.
Проснувшийся демон стал защищать Джонни в тюряге. Он и сам не ожидал от себя такого коварства, жестокости и безразличия. И, тем не менее, он смог научиться ходить по льду.
И все было бы так, как он решил. Скучноватая терпеливая зима и лето, богатое на охоту. Но Соня… Отразившись в ее глазах, он увидел там близнеца. Своего близнеца.
Соня останавливается рядом. Джонни чувствует ее присутствие. И ему не надо для этого оглядываться. Он сжимает холодные пальцы Сони рукой. Джонни не знает, что это — запах, звук, просто чувствует и все. Но ему это и не нужно знать. Однажды с ним уже так было и кончилось плохо.
Соня отдает спасик, и Джонни зажимает его под мышкой.
— Ветер стал сильнее. Тебе не надо сегодня в море, — говорит Джонни.
— Согласна.
Помедлив, он оборачивается и смотрит на девушку. Его взгляд щекотит ее глаза.
— Можно тебя попросить кое-что сделать? Дело в том, что сам я не могу.
— Не знаю. Я же не знаю, о чем ты, — Соня в замешательстве.
Джонни начинает медленно снимать футболку и поворачивается спиной.
Соня видит длинные кровавые царапины, и у нее больно вздрагивает внутри. И слепому ясно, что за кошка пометила спину Джонни. Почему-то это снова ощущается как предательство. Как будто снова — в который раз — она оказалась не в своей очереди. Или купила не тот билет. Или… Или неясно, зачем ее вообще одарили жизнью, если чаще всего она слышит от жизни ответ «нет». И даже ответ «да» на поверку все равно оказывается «нет».
— Кто это тебя так? — Соня берет из руки Джонни тюбик с мазью.
— Неважно. Намажешь?
— Намажу. Я же сказала.
Джонни слышит, как вздрагивает голос Сони, он поворачивается и пытается понять по ее лицу, насколько все плохо.
Но Соня не хочет, чтобы Джонни видел ее слабость. Мужчина, у которого на спине следы от женских когтей, не имеет права испытывать к ней сочувствие.
— Намажу. Что? — кричит Соня и чувствует, что хотела бы ударить Джонни.
— Злишься? — Джонни вглядывается в нее, как студент-медик в препарат лягушки.
— Нет. Я понимаю. Ветер, руины, море. И я скоро уеду. Так ведь? Какой в этом смысл?
Джонни улыбается и поворачивается.
Соня мажет спину Джонни и чувствует желание убить ту, что посмела испортить то, что принадлежит уже Соне. Соня с ужасом ловит себя на этой мысли, и ее рука вздрагивает.
— Ты не уедешь, — говорит Джонни, наслаждаясь прикосновениями Сони. — Ты не уедешь.
