— Не нравится.
— Ладно, больше не буду. Просто у тебя такое хорошее тело. Спортом занимаешься?
— Танцы. Танго, — отвечает Соня.
— Фестивали, конкурсы, поклонники. Да? — он расковыривает Соню, как раковину, доставая из раковины ее памяти маленькие жемчужинки.
— И это тоже. Но не в этом дело. Танго меня спасало от всего. От всего вообще. Мечтала открыть свою школу.
Соня расслабляется и забывает, что не хотела разговаривать с Джонни ни о чем, кроме серфа.
— Да. Перелом ноги-то тебе не в тему, — сочувствует Джонни.
— Не в тему. Ладно, давай заниматься. Это мои проблемы.
— Кто спорит? — Джонни залезает на доску и начинает поднимать парус.
— Кстати, почему Джонни? Твой отец был американцем?
— Нет. Моя мама была актрисой, — усмехается Джонни.
Соня не очень понимает, как это связано, но дальнейшие расспросы кажутся неприличными.
ГЛАВА 10
Пари
Муха поднимает голову, и взгляд упирается прямо в грудь Сони.
— Сколько с меня? — спрашивает Соня, открывая кошелек.
— Двести.
Соня кладет деньги перед Мухой на стол, но взгляд Мухи, как холодное щупальце осьминога, заползает в ложбинку между грудей Сони.
Неприятно. И Соня не церемонится.
— Хорош пялиться, я начинаю дымиться!
— Я просто хотел спросить, что ты вечером делаешь.
— А по-моему, ты пялишься на мои сиськи. Просто возьми деньги.
Муха прячет купюры в стол.
— Ладно. Скажи, а ты любишь стихи?
— Стихи?
— Да, стихи, — Муха пристально смотрит на Соню.
— Стихи тебе рановато, малыш. Попробуй начать с прозы.
— Типа ты меня опустила сейчас?
— Типа я просто не хочу стирать с себя твои слюни. Избавь меня от этого, ладно?
Соня уходит. Муха смотрит ей вслед, и его ноздри яростно раздуваются.
Солнце перевалило через полдень и созрело, как созревает яблоко. Стало медовым.
Ветер треплет бирюзовый шарфик, Джонни держит его у лица и смотрит сквозь него на море. Сквозь ткань все выглядит словно в дымке. И запах… Этот запах ослепляет Джонни так же, как глаза в сумерках ослепляет внезапно вспыхнувший свет. Соня подходит ближе и рывком забирает шарфик.
— Дай сюда.
— Все еще хочешь, чтобы я с тобой занимался? — спрашивает Джонни.
— А есть выбор? — Соня недовольна.
— Муха, например. Он тоже инструктор.
— Не смешно. В море и без его слюней мокро. Да вы тут озабочены все? Местные девушки не хотят с вами иметь дела?
Джонни пропускает колкость мимо ушей.
— Во сколько придешь завтра?
— Так же. Утром, — отвечает Соня, остывая, и уходит.
Джонни смотрит ей вслед. Он еще сам не знает, что это все значит. Просто она идет, а он смотрит. Подходит Муха и садится на свой стул.
— А спорим, она тебе не даст! — резко объявляет Муха.
— Она? Мне?! — Джонни заливается хохотом.
— Тебе! — Муха все еще не успокоился.
— Смешно, Муха. Она уже готова.
— Спорим на сто долларов!
— А как ты узнаешь? Я же могу просто сказать, что типа было.
— Фотку сделаешь. Она будет голая в постели, а ты сделаешь ее фотку. Не какие-то там гламурные фотки, а такая. Просто фотка на мобилу.
— Ладно! Давай. Спорим! Через неделю будет фотка. Готовь баксы, Муха.
Они бьют по рукам.
Джонни бросает пустую бутылку, она пролетает несколько метров и попадает точно в мусорницу.
ГЛАВА 11
Флэшбэк. Николай
Если ты девушка и твоя профессия — танго, ты неизбежно должна танцевать на публике. И тебе нужен хороший партнер. Его тело должно понимать твое тело, и его дух должен воспламенять твой дух. Если этого нет, то все бесполезно. Танго — это танец двоих, ставших одним целым.
Вот об этой части себя и тосковала Соня, танцуя с Николаем на конкурсах. Но он был хороший парень, исправно платил за уроки, финансировал их поездки, и Соне приходилось сносить его деревянность и танцевать за двоих. Он, правда, этого не замечал. И не понимал, конечно, за что его Соня временами начинала ненавидеть.
В тот день они взяли приз на довольно приличном конкурсе, и Николай был счастлив. Он был готов для Сони почти на все. Но Соня была так измотана, что у нее не осталось сил на то, чтобы радоваться вместе с ним.
Раскланявшись под аплодисменты публики, Соня даже не стала собирать букеты, упавшие на сцену под ее ноги, оставив это Николаю. Она шла по коридору и тихо кипела гневом. Слыша топот бегущего Николая, Соня понимала, что не должна обломать его, что должна разделить его радость, но не могла. И молилась только об одном — не сорваться. Когда он ее догнал и сунул в руки букеты, Соня не выдержала. Она наклонилась и выплеснула из себя истошный от бессильного раздражения вопль. От этого вопля содрогнулись стены и остановились все, кто был в коридоре. Выходившая из туалета женщина испуганно замерла.
— Извините. Нервы! — Соня мило и спокойно улыбнулась ей и, сунув букеты в урну, рванула к гримерке.
Николай догнал ее, и она не могла смотреть в его глаза, полные отчаяния.
— Почему ты выбросила цветы?
— Не спрашивай! — Соня еще надеялась избежать ссоры. — Прости. Я виновата. Я устала. Прости.
— Что я сделал не так? — Николай никак не мог успокоиться.
— Все! Все! Ты все делал не так! Лучше танцевать с роботом, чем с тобой.
— Но мы же получили приз. И столько цветов! Объясни мне!
— Ладно! Ты сам хотел этого, — сказала Соня, с ужасом понимая, что совершает непоправимое. — Ты холоден, как ледышка!
— Это же просто танец.
Она не могла смотреть на него, он выглядел так жалко. И ей хотелось избить его за эту жалкость, хоть немного смелости ему добавить. Хоть немного ярости. Соню понесло, она уже не могла ничего сделать.
— Да? Это просто танец? — издевалась Соня. — Вот! Вот в этом и проблема! Это танго, а не просто танец! Это военный танец мужчины и женщины! Это танец двух зверей. Самца и самки. Самец хочет победить самку, самка хочет обмануть самца. Понимаешь? Они охотятся друг на друга. Вот это и должно быть в танце. А этого нет!
— Но нам же дали приз! Значит, мы хорошо танцевали! — в глазах Николая заблестели слезами.
— Нам? Мне! Ведь это мне дали приз! Это я танцую за двоих. А ты просто ходишь, как Буратино!
