Его слова заглушил донесшийся из коридора крик Алис.
– Мину! Папа! Солдаты арестовали Эмерика у дома Фурнье! – заплакала она, вбегая на кухню. – Они говорят, что он свидетель убийства!
Глава 22
Пит отступил обратно в тень, дожидаясь, когда над ним стихнет топот на крепостной стене. Повсюду вокруг, точно пистолетные выстрелы, гремели засовы больших и маленьких ворот, отрезая ему пути к бегству.
Если бы не бдительность Эмерика, который выглянул в окно в тот самый момент, когда из-за угла показалась четверка солдат, направившихся ровно к тому месту, где его, опоив, бросили, он был бы уже арестован. Пит отправил мальчишку в конюшню в Триваль за своей лошадью. Он очень надеялся, что на Эмерика можно положиться: другого выхода не было, оставалось только довериться юному знакомцу. А колокола все продолжали трезвонить.
Неужели это все из-за него?
Держась в тени выступа стены, Пит принялся пробираться к ближайшей боковой калитке по грязи и соломе, покрывавшим широкие ступени. Он споткнулся о спящего бродягу, который распространял вокруг себя пары эля. Цепной пес бросился на него, а гуси, когда он вломился в их загон, перебравшись через трухлявые подпорки, встретили его дружным шипением.
Он нажал на ручку калитки, и маленькая деревянная дверца задрожала, но не поддалась. Может, удастся взломать замок? Пит наклонился и провел пальцами вдоль косяка, ища слабое место, но его не было.
Пит уже собирался перейти к соседней башне, когда почувствовал на себе чей-то взгляд, колючий, словно острие ножа, прижатое к его коже.
Резкий гром колоколов эхом отражался от каждого камня и каждой башни, его отголоски докатывались до каждого закоулка. Мину бросила взгляд в сторону улицы Трезо, потом повернулась к Сен-Жан. Эмерик как сквозь землю провалился.
Если он в самом деле арестован, то куда его поведут?
Все кругом обезлюдело. Даже на площадке у колодца, которая в эту пору дня обыкновенно была сердцем их квартала, не было ни души. Лишь деревянная бадья слегка покачивалась на цепи под воротом, точно тронутая чьей-то призрачной рукой.
Девушка бросилась к дому Фурнье, молясь, чтобы ее брат не сделал ничего дурного. Чтобы его не поймали. Ей доводилось видеть, как ребятишкам младше его даже за пустяковые провинности всыпали таких горячих, что те потом несколько недель с трудом могли ходить. Мину замолотила кулаками во входную дверь и закричала: «Эмерик!» – но ответом был лишь лязг дверных петель. Она вернулась в садик за домом. На земле на боку валялось ведро да лежал рядом с приступком аккуратно разрезанный пополам клубень фенхеля, но задняя дверь тоже была заперта.
Мину выбежала на улицу Нотр-Дам, не зная, что делать дальше. И тут краешком глаза она заметила какое-то движение в тени крепостной стены.
– Эмерик? – прошептала девушка.
Но это оказался какой-то мужчина, пытавшийся открыть дверцу во внутренней стене. Мину ахнула.
Это был он.
Мину шагнула вперед, и его рука мгновенно метнулась к кинжалу за поясом.
– Попробуйте лучше следующую дверь слева, – сказала она, чуть повысив голос, чтобы он расслышал ее с расстояния, – там сломан засов, а солдаты часто об этом забывают.
Тот медленно обернулся:
– Что?
– Я не желаю вам зла. Я ищу моего брата.
Он вернул кинжал в ножны:
– Я испугался, что это солдаты вернулись.
– Они вернутся. Там, подальше в стене, есть дверца. Если вы сможете преодолеть турнирную площадку незамеченным, оттуда ведет тропинка.
Новый знакомец сделал шаг по направлению к ней.
– Почему вы мне помогаете? Меня обвиняют в убийстве. Я слышал, так кричали солдаты.
– Дорожка ведет через сады возле навесной башни в Триваль.
Пит сделал еще один шаг:
– Вы что, не расслышали меня, мадемуазель? Меня обвиняют в убийстве.
– Я вас слышала, но вы невиновны.
– Тогда идемте со мной, – сказал он, неожиданно улыбнувшись. – Покажите мне дорогу, моя Владычица Туманов.
Мину покачала головой:
– Уходите. А не то по вашей милости нас обоих повесят. Если солдаты поймают нас вместе, нас обоих арестуют.
– Тогда, может, вы хотя бы назовете мне свое имя, мадемуазель? Я буду бережно хранить его. Как амулет, если угодно.
Она заколебалась, потом протянула ему руку:
– Ну ладно, коль уж назвать вам свое имя мне ничего не будет стоить, я Мину, старшая дочь Бернара Жубера, книготорговца с улицы Марше.
Он поднес ее руку к губам:
– Мадемуазель Жубер. Я видел вас вчера в Бастиде. Незадолго до полудня. Вы помогли моей квартирной хозяйке скрыться от греха подальше, пока эти мерзавцы обшаривали в доме мои комнаты.
– А! Так вот почему вы вели себя так, как будто меня знаете.
– Я вас знаю, – сказал он. – По крайней мере, я знаю людей вашего склада. Чтобы бросить вызов солдатам, нужно немалое мужество.
– Мадам Нубель – наша добрая соседка, – сказала Мину, медленно отнимая у него руку. – Судярь, не будете ли вы так добры в ответ назвать мне свое имя? Это справедливый обмен.
– И в самом деле справедливый. – Пит коснулся ее щеки. – Меня зовут Пит Рейдон. Если Господь будет на моей стороне и я благополучно вернусь обратно в Тулузу – la ville rose
[17], – мои двери будут навечно открыты для вас за вашу доброту. Я квартирую там в университетском квартале, неподалеку от церкви Сен-Тор.
Совершенно сбитая с толку этим разговором, Мину посмотрела ему в глаза:
– Счастливого пути, месье Рейдон.
Он кивнул, словно скрепляя какой-то невысказанный уговор. А потом исчез, так же неожиданно, как появился. Мину дождалась, когда лязгнет задвижка калитки, чтобы убедиться, что он благополучно выбрался за пределы городских стен, и с облегчением выдохнула.
– La ville rose, – прошептала она.
Послышавшиеся у нее за спиной крики стражи мгновенно заставили ее выбросить из головы все мысли о Пите и о Тулузе, и на смену им пришло чувство вины. Она совсем позабыла про Эмерика! Как она могла так отвлечься?
Мину поспешила по улице Нотр-Дам обратно, но немедленно столкнулась с Беранже и его товарищами, спешившими ей навстречу.
– Что вы делаете на улице, мадомазела? – спросил Беранже, опуская шпагу. – Объявили комендантский час. Разве вы не слышали набат?
Мину вспыхнула:
– Я знаю, но я ищу моего брата. Алис сказала, что его арестовали, и, хотя я не могу в это поверить, у Эмерика такой талант ввязываться в неприятности, что я хотела привести его домой. Ты не видел его, друг мой?
