Подведем промежуточные итоги: разумные решения рождаются в мозге в результате сравнения рисков с потребностью в безопасности. Когда этот баланс нарушается за счет чрезмерно сильной активации центра поощрений либо его слишком слабого подавления, мы склоняемся к слишком рискованным действиям. Поэтому создается впечатление, что рискованное поведение может объясняться определенным врожденным свойством мозга (в некоторых случаях, например при биржевых спекуляциях, это так и есть), но дело далеко не только в этом. Ведь излишне смелые решения – это не недостаток мозга, а очень важный стимул для всего человечества.
Отсутствие шока ухудшает настроение
Представьте себе, что вам предстоит выбор: либо гарантированно не получить удар током, либо получить его с вероятностью 50:50. Во втором случае вы не знаете, что произойдет, когда нажмете кнопку электрошокера. Как вы поступите? Вы скажете: «Но это же элементарно. Не найдется таких идиотов, которые рискнут получить электрический шок, если этого можно запросто избежать». И ошибетесь. Люди ведут себя значительно более странно, чем можно предположить. В данном конкретном случае количество участников эксперимента, выбравших сомнительную перспективу возможного удара током, оказалось в пять раз больше, чем тех, кто решил сыграть наверняка. Правда, необходимо заметить, что практически все отказались от варианта, в котором удар током был гарантирован на 100 процентов. Не такие уж мы и мазохисты.
Почему так происходит? Почему мы идем на явный риск в ситуации с неопределенным исходом, хотя имеется более выгодная альтернатива – вообще не прикасаться к электрошокеру? Самая важная причина состоит в том, что эта альтернатива не рассматривается вашим мозгом как лучшая. Когда вы сидите перед электрошокером, который то ли работает, то ли нет, у вас прямо руки чешутся это проверить. Вам непременно нужно узнать, что будет, если нажать кнопку. Пятидесятипроцентный шанс на наказание – это все же лучше, чем 100-процентная неуверенность. А удар током – это не самая большая плата за то, чтобы обрести полную уверенность.
Стресс, вызванный неопределенностью, можно измерить. В ходе одного эксперимента участники играли в компьютерную игру, где надо было переворачивать камни в пустыне. Если под камнем пряталась змея, они получали удар током (похоже, электрошокер является чрезвычайно популярным инструментом в исследованиях нейропсихологов, но участники, как вы уже поняли, и сами не против этого). Правда, испытуемые заранее не знали, будет электрошок или нет, поэтому демонстрировали сильную стрессовую реакцию (расширение зрачков, потоотделение). Если же они точно знали, что при появлении змеи получат удар током, реакция была значительно слабее.
Мы видим, что больше всего нас бесит неопределенность. Каждый, кто стоял в ожидании опаздывающего поезда, знает, о чем я говорю. То, что поезд опаздывает, – это еще полбеды. Больше всего нервирует неизвестность: насколько он опаздывает и по какой причине? И здесь, уважаемые железнодорожники, не поможет стандартное объяснение: «По техническим причинам». В нем столько же смысла, сколько и в следующем обосновании: «Поезд опаздывает, потому что опаздывает». Но если объявлено, что поезд прибудет с опозданием на пятнадцать минут, то неопределенность исчезает и мы испытываем куда меньший стресс. Разумеется, при условии, что уж на этот-то раз срок будет выдержан.
Очевидно и другое: любопытство является самым мощным стимулом, который по своей силе превосходит страх и желание избежать потерь. В противном случае мы бы до сих пор бродили по африканским саваннам, а не заселили бы все континенты мира. Любопытство требует жертв, но мы не можем иначе, поскольку нет ничего сильнее потребности испытать что-то новое. Все остальные потребности можно без труда подавить или вытеснить из сознания. Регулярное питание? Мы уделяем этому вопросу преувеличенное внимание. Об этом вам скажет любой консультант по вопросам предпринимательства. Семь часов сна? В этом нет особой необходимости. Спросите об этом сотрудников инвестиционных банков. Любовное свидание? Можно обойтись. Это подтвердит вам любой студент факультета машиностроения. Но если мы не в состоянии предоставить своему мозгу новую информацию или, хуже того, пребываем в неведении, это заставляет нас занервничать по-настоящему.
Мир принадлежит отважным
Наш мозг во что бы то ни стало должен постоянно получать информацию. Ведь вознаграждение за удовлетворение этой потребности обычно бывает больше, чем возможное наказание. Даже в экспериментах с электрошокером, где всего-навсего решается вопрос о том, работает он или нет. Новая информация имеет для мозга ценность хотя бы потому, что она новая. Перспектива получения сногсшибательной новости стимулирует наш центр поощрений ничуть не меньше, чем сама новость. Другими словами, мозг обычно радуется предвкушению подарка так же, как и самому подарку. Теперь это научно доказано.
Любопытство толкает нас на рискованные поступки, и это находит свое отражение даже в анатомии мозговых структур. Выясняется, что те части системы принятия решений, которые контролируют нашу импульсивность и держат в узде любопытство, у людей с фаустовским типом личности, которым необходимо все испробовать самим, имеют меньший размер. Чем меньше мозг, тем больше склонность к риску. Существует ли такая же взаимосвязь у алчных биржевых спекулянтов? Подобных исследований пока не проводилось.
Таким образом, любопытство – это чудесное свойство, которое подталкивает нас к риску и влечет к новым берегам. При этом в западной культуре у него не самая лучшая репутация. Считается, что нас выгнали из рая, потому что нам непременно хотелось отведать плодов древа знаний. Неумение сдерживать свои порывы привело к тому, что Пандора открыла свой ящик и зло распространилось по всему миру. Но с точки зрения нейробиологии рай – это не самое лучшее место. Кто знает, возможно, бродить голышом среди ботанического изобилия и приятно, но вдруг за границами рая жизнь еще лучше? Состояние счастья для мозга длится недолго. Оно постоянно колеблется. И это хорошо, потому что таким образом создается стимул для изменений и адаптации (а в постоянно меняющемся мире это просто необходимо). Я уверен, что мозг недолго радовался бы в раю. Его уже вскоре одолело бы любопытство: а что еще есть вокруг? Постоянное изобилие тоже в конце концов надоедает. Это известно каждому, кто ежедневно ест свое любимое блюдо. Максимум на пятые сутки этот шницель с картофелем фри или пицца уже не лезут в горло. Из нейропсихологии известно: мы скорее выберем возможность улучшения с шансами 50:50, чем постоянно хорошее состояние со стопроцентной гарантией.
Рискованные решения не пользуются особой любовью в нашем обществе. И это можно понять, когда в какой-то конкретной ситуации наш мозг не в силах удержать себя в руках. Его сбалансированная система принятия решений отказывает, и мы просаживаем на бирже все свои деньги. Но ведь и любой успех начинается с какого-то рискованного решения. В нашем мозге крепко сидит главная мысль: найти что-нибудь получше. Нам нужно не самое лучшее (потому что оно нам вскоре наскучит), а постоянная возможность улучшения. Становиться все счастливее – это лучше, чем просто быть счастливым. Цель мозга – не счастье, а поиски счастья. Именно поэтому люди, которые чем-то недовольны, которые еще не обрели счастье и не наелись досыта, идут на риск, принимают смелые решения и в конечном счете изменяют этот мир. Риск при этом служит выходом из невыносимого состояния неопределенности.
