Человек, который укусил свою туфлю
Глаза, конечно, вот что. Если бы не они – ну, очень вежливый молодой человек, даже безупречно вежливый. Ведет дегустацию пяти сортов своего чая, терпеливо выслушивает довольно бредовые комментарии аудитории. Худенький, светловолосый, хрупкий, подчеркнуто неагрессивный. Голос почти не слышен. Зовут Александром.
Но это все – пока вы не посмотрите в его глаза. Серые, со странной синевой. Как будто они принадлежат совсем другому человеку. Того можно не заметить, и он еще почти мальчик. Этот – совсем не мальчик, его лучше заметить вовремя и отнестись к нему всерьез.
– Слышал о таком. А ты спроси его, как он укусил свою туфлю, – сказал мне бангкокский житель Евгений, узнав, среди прочего, что некто Александр из соседнего с Таиландом Лаоса презентовал свой уже, в общем, знаменитый чай в Московском сигарном клубе. – Спроси и увидишь, как он улыбается. Он тебе про туфлю, конечно, ничего не скажет. Но улыбка будет… Ну, не такой, как обычно.
Евгений, помню, тогда еще добавил:
– Александр, вообще-то, вошел в историю. Как первый русский, который продает чай китайцам.
Китайцев в этом рассказе будет сколько угодно. Но пока – документ. Вот этот. Он о том, что сначала у лаосской команды все было не просто хорошо – то была сказка.
«Пхонсали, 1600 метров над уровнем моря… Отель «Випафон», комната на втором этаже, вид с общего балкона на ярко-оранжевое дерево, крыша, с которой можно смотреть на бесчисленные звезды и Млечный Путь, кафе «Йехуа», как выяснилось позже, не имеющее конкурентов по меню, за исключением пары аншлаговых китайских лапшичных. И какой всегда был мучительный выбор между жареным рисом с овощами и жареной лапшой с овощами!»
Дерево ярко-оранжевое… Да, потому что оно все в цветах, и я знаю эти цветы, я как будто вижу это дерево, видимо, джакаранда, но есть и другие. Впрочем, не важно. Дальше:
«В 5.20 утра из динамиков, установленных в разных уголках города, бодрый мужской голос сообщает, что через пару часов встанет солнце и согреет своим теплом, а пока можно послушать замечательную песню о том, как хорошо жить в Пхонсали, где на горных склонах растет чай, строятся новые дороги, деревни снабжаются электричеством, а риса хватит на всех, и вообще начинается новый день чудес и открытий».
Это – с потрясающего сайта, который лаосская чайная команда стала делать почти с самого начала. Он потом станет книгой, книгой о лаосском чае… Нет, о смысле чая… Нет, о смысле всего в этой жизни… В общем, потом этот сайт превратится в книгу, которая затеряется на книжном кладбище – на полках московских магазинов; но это будет потом, Вероника – а ее зовут Вероника – этого пока не знает. Она просто ведет летопись ранних недель авантюры.
«Первое задание: перебрать поддон свежего чая и выбрать почки с одним листочком. Только люди, действительно любящие чай, способны заниматься этим более получаса».
«День начался на фабрике сразу с нового эксперимента. Предприняли попытку сделать белый чай, для чего из великолепных ароматных чайных листьев с больших банкоменовских чайных деревьев выбрали почки с двумя листочками, аккуратно разложили на малом бамбуковом поддоне и оставили сушиться в мэджик-плэйс (2-й этаж фабрики, где хранятся чайные тайны). Через три дня за утренним чаепитием наши пиалы наполнил чистейший, легкий, будто дымка, что неизменно окутывает чайные склоны Пхонсали, с тонким фруктово-цветочным ароматом напиток… Потом долго сидели с пиалами у носа, прикрыв глаза, с улыбками Будды, потому что внутри танцевали белые нежные бабочки. И каждый сказал: «Да!!! Белому чаю быть!»
Банкоменовские деревья? Мэджик– плэйс – место волшебства? Да не важно, дальше, дальше…
«По вечерам мы жарили чай. Пишу эти слова, и так ярки первые ощущения от процесса. Вот смотришь внимательно на движения Сашиных рук, кажется, вороши да перекладывай себе листья, все просто и понятно. А вот я сама у котла, а от него жарко, и можно сильно обжечься, если неправильно зачерпнешь со дна листья, а если оставишь без внимания те, что по краю, они быстро сгорят. Вот оно как. Здесь начинается волшебство, здесь начинается внимательный диалог с чаем: тут подбросишь, там прихлопнешь, дашь немного отдохнуть себе и ему. Выбираешь свой путь, свой ритм. Вдыхаешь, чувствуешь, прислушиваешься, осязаешь, прикасаешься, смотришь.
– Слышать потрескивание листьев – это хорошо, – говорит Саша, – если же чай молчит, значит, низкая температура в котле, не прожарится, надо подбросить поленце в печку. С каждым ворошением, с каждым касанием происходит обмен энергиями между тобой и листьями чая с дерева, которому более 300 лет. О чем расскажут они тебе, какие тайны откроют сейчас, а какие сохранят в себе и удивят дождливым питерским вечером, когда свеча и любимая гайвань на чайной доске?»
Гайвань – это… И еще ведь загадочная доска… А жарится чай на чем-то среднем между громадной широкой сковородой и котлом, на вид – вроде широкополой вьетнамской шляпы. Ворошат его только руками и больше никак. Да нет, все это бесполезно переводить, объяснять и рассказывать.
Эти строки, как мы уже сказали, принадлежат девушке из Питера Веронике. Сайт целиком ее работа. А еще в чайной команде несколько очень странных людей, которые там же, на сайте, и перечисляются.
Роман: чайный технолог. У него свой мини-завод в селе Дурипш в Абхазии (да, сам он абхазец). Очень популярен у работниц прочих чайных фабрик Лаоса. Объясняет им все жестами.
Мяо Цзюань: чайная художница. Не китаянка: она из народности бай с севера провинции Юньнань. Расписывает храмы, рисует картины, но еще – тут мы забегаем вперед – весь дизайн проекта «Лаосский чай» тоже ее.
Джонатан из Манчестера: интересен тем, что не просто говорит на лаосском, но умеет правильно употреблять шесть лаосских форм местоимения «ты».
Окончил университет во Вьентьяне.
Лао Цин: вот этот – просто китаец, хотя и живущий в Лаосе. Мастер на все руки: электропроводка, вождение грузовика, заготовка продуктов и готовка на кухне.
Да, и все они до единого также работают с чаем. Снимают листики с веток, жарят его днем или ворошат по ночам, упаковывают утром…
Мы забыли главного человека, автора проекта. Александра, бледного эльфа с красной ниточкой на запястье – благословение от буддийского монаха. Но и о нем на сайте кое-что есть.
Москвич. Выпускник Пекинского университета. Ну, это понятно. И – что тут у нас? Работал в Западной Африке? Что он там делал? Как занесло профессионального китаиста в Африку? Ответы где-то есть, но нужны ли они, вот вопрос. Африка – это вчера. Сегодня этот человек в других краях, проходит под ником «чайный пилигрим». И этого пока достаточно.
Но в нашей истории, которая на самом деле в какой-то момент стала совсем не веселой, есть еще кое-кто – тень. Голос певицы за сценой. Лю Юнь, тоже выпускница Пекинского университета. Жена Александра. И конечно, без нее не было бы чайной фабрики в Пхонсали. Вы можете делать какой угодно великий чай, но вам его было бы некуда девать, если бы в 120 километрах к северу от лаосской деревни Пхонсали, по ту сторону границы с Китаем, не находился бы знаменитый город Пуэр.
