Зрачки девушки сузились, и она с ненавистью пообещала:
– Я попрошу папу, чтобы он подарил мне твою голову, я сделаю из нее плевательницу.
– Мудрено, но справедливо, – оценил Геер.
Дочка сенатора резко повернулась и зашагала прочь. Медиум проводил ее насмешливым взглядом, потом отвернулся и задумался.
Начал накрапывать дождь. Геер поежился и поднял воротник плаща. Дочка сенатора права в одном: в городе ему грозит смертельная опасность. Он не только напал на сенатора, но и схватился с эволоидами. Этого ему не простят. Придется смываться из Метрополии. Но куда? И главное – как?
Чтобы скрыться от преследователей, необходимо изменить внешность и все психосоматические характеристики. А это стоит денег. Больших денег! Даже на банальную пластическую операцию понадобится не меньше пятисот скинов. А где их взять?
Поразмыслив еще немного, Геер достал из кармана пуговку телефона, сунул ее в ухо, нажал на тактильный вызов и небрежно обронил:
– Бобер.
В наушнике пискнуло, затем бодрый голос посредника произнес:
– Слушаю тебя, Геер.
– Бобер, тот парень… Егор Волков еще не нашел другого медиума?
– Насколько я знаю, нет. А что, ты собираешься взяться за это дело?
– Да. Скорее всего. Передай Волкову, что я буду ждать его возле бара.
– Отлично! Надеюсь, ты не забудешь про комиссионные?
– Не забуду.
Геер отключил связь. Отдаленный вой сирены заставил его слегка напрячься. Он надвинул вязаную шапочку на самые брови и зашагал к бару старины Мэла.
2
Высокий, темноволосый мужчина в дорогом пальто сидел за столиком бара и пил горячий кофе. Лоб его был озабоченно нахмурен, взгляд светло-карих глаз был тяжелым. Он размышлял, и мысли его были темны и безрадостны, как ночная улица за окном бара.
Вот оно какое – будущее Земли. Значит, примерно в две тысячи двадцать втором году на планете разразится генетическая катастрофа. Спустя еще несколько десятков лет три земные расы вступят в войну и уничтожат большую часть собственной планеты. Что ж… в конце концов, чего-то подобного и следовало ожидать.
Егор Волков хлебнул кофе и поежился. Его здесь постоянно знобило, хотя одет он был тепло. Должно быть, сказывались последствия крео-анабиоза. Да и кофе был дерьмовый. Синтетика без вкуса и запаха. Что за дьявольский мир?!
Егор достал из кармана пачку местных сигарет, вытряхнул одну и закурил, щелкнув старенькой зажигалкой. Первая затяжка обожгла гортань, но вторая, заполнив дымом легкие, принесла облегчение. Он откинулся на спинку стула, и морщинки на его лбу разгладились.
«А ведь катастрофа продолжается, – снова подумал он. – Здешние ученые утверждают, что Оптина разрастается, и лет через двести-триста она полностью поглотит Землю. Место нашей планеты займет параллельный мир, и тогда конфликт людей, эволоидов и деградантов разрешится сам собой.
Н-да, дела…»
Тут мысли Волчка перескочили на другую тему – не менее грустную, чем первая. Отправляясь в будущее, он рассчитывал очнуться в теле своего будущего сына или внука. И каково же было его удивление, когда, очнувшись, он обнаружил себя перед зеркалом, в палате реабилитационного центра, с блестящими от лосьона щеками и эпил-бритвой в руке.
Глядя на свое отражение, Егор испытывал странные чувства. С одной стороны, это было его собственное лицо. С другой – оно принадлежало сорокалетнему, незнакомому мужчине. Складки морщинок между сдвинутых бровей (как две зарубки), чуть опущенные уголки твердых губ, серебристые ниточки седины в волосах. Вместо того чтобы перенестись в тело своего потомка, он просто постарел! Как такое могло случиться?
Лишь через несколько секунд, когда ложные воспоминания хлынули в его мозг, он все понял.
Сорок пять лет тому назад он погиб во время схватки с мародерами. Поскольку он был богат (а он к тому времени действительно был богат), его тело поместили, согласно завещанию, в криокамеру и заморозили. Потом началась война трех рас, потом эволоиды запустили боевой коллайдер, потом случилось Событие… И лишь теперь, спустя почти полвека, криокамеру обнаружили под завалами медицинского центра. Его разморозили, залатали и отправили в реабилитационный центр.
В ту же ночь он вышел на связь с Профессором.
– Мне жаль, что так вышло. Но, с другой стороны, ты должен радоваться.
– Чему?
– В две тысячи семьдесят втором году ты все еще жив и здоров.
– Профессор, я сорок пять лет пролежал замороженным в гробу. И если бы меня не нашли…
– Но ведь тебя нашли. Теоретически тебе уже за восемьдесят, но ты все еще молод.
– Ладно. Вы уточнили местонахождение часов?
– Да, Егор. Часы находятся в твоей квартире на Фрунзенской набережной. Они спрятаны в сейф, сейф вмонтирован в стену и приварен к несущей стальной балке. Адрес квартиры помнишь?
– Я – нет. Но «сорокалетний я» помнит все.
– Отправляйся туда и забери часы.
– Это невозможно. Фрунзенская набережная находится на территории Оптины. Как я туда проберусь?
– Что такое Оптина?
– Я сам еще толком не понял. Тут была война. Люди воевали с эволоидами, деграданты с людьми. В общем, что-то вроде «красных», «белых» и «зеленых». Эволоиды создали боевой коллайдер и произвели искусственную черную дыру. Сквозь эту дыру в наш мир вывалилось нечто потустороннее. Оно поглотило огромную территорию планеты. На этой территории не действуют земные законы, и вообще творится черт знает что. А называется она Оптина.
– Грустную историю ты мне рассказал, Егор.
– Уж какая есть. Я хочу поскорее добыть часы и убраться отсюда. Как мне это сделать?
– В Оптину кто-нибудь ходит?
– Медиумы-добытчики. Эти парни настоящие экстрасенсы, они умеют проделывать кучу разных фокусов. И еще – они отлично предчувствуют опасность.
– Найми одного из них, и пусть он доведет тебя до места. Как только достанешь из сейфа часы, я тут же перенесу тебя обратно.
Егор некоторое время молчал, после чего сказал:
– Хорошо, сделаю, как вы говорите. – Потом вздохнул и добавил: – Не думал я, что все будет так тяжело.
– Когда ты был кузнецом в средневековом поселке, тебе было не легче. До связи, Егор.
– До связи, профессор.
С той ночи прошла уже почти неделя. Несколько дней ему понадобилось, чтобы уладить формальности с получением денег. Еще несколько дней – чтобы навести справки о медиумах-добытчиках и найти лучшего. Однако «лучший» оказался взбалмошным парнем, у которого семь пятниц на неделе.
Едва Волчок об этом подумал, как в ухе у него пискнул телефон.
