– Осторожно!
И отпрыгнул в сторону. Егор успел увидеть, как воздух у него перед глазами дрогнул, а потом пространство удушливой волной сомкнулось вокруг Егора, раздался громкий хлопок, и он погрузился во тьму. Что-то жаркое и жгучее обволокло его со всех сторон.
«Это моя смерть!» – пронеслось в голове у Егора, и он едва не задохнулся от ужаса, боли и тоски.
И вдруг душные застенки дрогнули и чуть отпрянули. Егор протиснул руку к ножнам, ухватился за рукоять, вытянул нож и сдвинул пальцем рычажок. Страшный вопль резанул его по барабанным перепонкам, а потом тьма перед глазами лопнула, сетчатку обожгло ярким светом, и он рухнул пластом на выщербленный асфальт набережной.
Кто-то схватил его под мышки и быстро оттащил в сторону.
– Слава богу, ты живой, – услышал он хриплый от волнения голос Геера.
Егор сел на асфальте и вытер ладонями мокрое лицо. Кожу пекло, как после сильного солнечного ожога. Он огляделся и увидел в паре метров от себя большое темное пятно на асфальте.
Потом перевел взгляд на медиума, сидевшего рядом на корточках, и спросил:
– А где схлопун?
– Лопнул, – ответил тот.
– Правда? – Егор через силу улыбнулся. – Какая жалость… Я успел к нему прикипеть.
Геер облегченно улыбнулся и поднял с земли лазерный нож.
– Вижу, внутренний мир этой твари не вызвал у тебя восторга, – иронично заметил он.
– Угу, – в тон ему буркнул Волчок. – Слишком убогий для пришельца.
Геер сдвинул кнопку, убирая лезвие, и протянул нож Волчку:
– Держи, он тебе еще пригодится.
Егор убрал нож в карман пальто. Медиум поднялся на ноги, посмотрел на Егора сверху вниз и сказал:
– Знаешь, что тебя спасло?
– Что?
– Забывчивость. Мы с тобой забыли смыть с кожи мазь. А она оказалась схлопуну не по вкусу. Мы просто везунчики.
– Да уж. Не каждому выпадает шанс побывать в брюхе у сверхъестественной твари.
– Посмотри на это иначе. Благодаря тебе мы теперь знаем, чего не любят схлопуны.
Егор усмехнулся:
– Рад был тебе помочь, медиум. Если надо будет проверить еще что-нибудь – обращайся.
Волчок и Геер переглянулись и вдруг прыснули от смеха. Они долго смеялись, вытирая слезы. Наконец Геер сказал, все еще посмеиваясь:
– Пора отправляться в плаванье. Ты готов?
– Всегда готов. Дай-ка руку.
Медиум протянул руку, и Егор, ухватившись за нее, быстро поднялся на ноги. Кожа на его лице, шее и руках все еще зудела, а пальто было влажным от слизи, но на это Волчок уже не обращал внимания. Главное, что жив.
Речная вода была серой и мертвой. От нее веяло холодом. Остановившись у самой кромки, Егор спросил:
– Ну? И что дальше?
– Делай, как я, – ответил медиум и смело шагнул в реку, будто собирался перейти ее вброд.
Егор неуверенно последовал за ним. Сделал шаг. Второй. Третий. И вдруг остановился, ошеломленно глядя себе под ноги.
– Геер!
Медиум, успевший уйти на пару метров вперед, обернулся:
– Что?
Егор поднял взгляд, посмотрел на своего проводника и облизнул пересохшие губы.
– Это не галлюцинация? – сипло спросил он.
– Ты о чем?
– О воде. Она… держит нас.
Геер улыбнулся:
– И что тут такого удивительного? Я слышал, две с лишним тысячи лет назад кое-кто уже проделывал этот фокус. Просто иди вперед и ни о чем не думай.
Медиум отвернулся и зашагал дальше, ступая по воде, как по суше. От подошв его по тусклой поверхности воды расходилась мелкая рябь, но и только. Егор еще несколько секунд стоял на месте, пораженный происходящим, а потом неуверенно зашагал за медиумом. Ощущение было дикое. Волчок все время ожидал, что поверхность реки под ногами разверзнется, и он с головой уйдет в холодную темную воду. Но ничего подобного не происходило. Вода была упругой, как резина, и через несколько минут Геер, а следом за ним и Волчок ступили на противоположный берег.
– Нам снова повезло, – сказал медиум. – Река «коченеет» раз в десять-пятнадцать дней. – Он поправил на плечах рюкзак и добавил: – Осталось совсем немного, Егор. Пройдем под мостом – и мы на Фрунзенской. Где конкретно находится твой дом?
– Знаешь старый кинотеатр «Фитиль»?
– Да. Он обозначен на картах.
– За ним есть новые дома…
– Новые? – вскинул брови Геер.
Егор усмехнулся:
– Ну, когда-то они были новыми.
– Твоя квартира в одном из этих домов?
– Да.
– Что ж, последний рывок – и мы на месте.
8
– Где твои окна? – спросил Геер, остановившись посреди двора и задрав голову.
– На шестом этаже, – ответил Волчок. – Слева от лифта.
Волчок чувствовал себя странно. Он знал, что никогда прежде не видел этого дома, и в то же время он помнил этот дом и помнил свою жизнь в нем. Воспоминания были чужие, принадлежали они «сорокалетнему Егору», и все же он чувствовал что-то вроде душевного трепета при виде этого дома и двух черных окон на шестом этаже. Это были его окна.
Волчок в который уже раз за последние несколько дней попытался вспомнить, как к нему попали эти часы и что, собственно, происходило потом, однако все, что было связано с часами, ускользало от его мысленного взора, будто чья-то рука стерла эти воспоминания, и от них остались только неясные, мерцающие фрагменты, которые никак не могли прояснить ситуацию.
Егор напряг память, пытаясь выудить из нее хоть что-то вразумительное. Но в памяти всплыли совсем не те образы, на которые он рассчитывал. Егор вспомнил войну. Ту, на которой он не был, но на которой ему предстояло побывать. Он вспомнил окровавленные лица товарищей, их крики, грохот взрывов, затянутое пеплом небо… Он вспомнил ужас, от которого в те дни не было избавления. Сердце холодным обручем сдавила тоска.
– Егор! – окликнул его Геер.
Волчок вздрогнул и посмотрел на проводника. Тот выглядел взволнованным.
– Постарайся ни о чем не думать, – сказал он.
– В каком смысле? – рассеянно спросил Егор.
– Будь здесь и сейчас. Не копайся в своем прошлом.
Егор пожал плечами:
– Ладно. Как скажешь.
– Я не шучу. Твоя душа пребывает в смятении, а это плохой признак. Уж лучше страх, чем смятение и тоска.
– Почему? – не понял Волчок.
– Потому что твое смятение способно разбудить чудовищ, которые дремлют в твоей душе. Будь здесь и сейчас, – повторил медиум. – Здесь и сейчас! И ни о чем не думай.
