Сталкиваясь с непониманием других, с какими-то неурядицами или с жизненными кризисами, человек теряется, тревожится и ощущает себя в эмоциональном вакууме. Иногда за жизненной суетой людям трудно бывает разглядеть источники своего счастья. Им кажется, что кто-то должен протянуть им счастье, как золотое яблочко на серебряном блюдечке. Они уверены, что одиночество мешает их счастью – так избавьте их от него! Это большая беда, когда человек впадает в расслабление, лень и ничего не делает сам для преодоления своих проблем. Дело в том, что, если мы боимся одиночества и жаждем счастья, выход в любом случае один – необходим труд души. Царство Небесное силою берется и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11: 12). Другого пути не дано.
Иногда мы завидуем тем, кто успешен или счастлив в браке, однако за этим благополучием обязательно скрываются невидимые усилия, своеобразные «инвестиции», за которые впоследствии люди получают свои «бонусы» в семейной жизни. Говорят, есть зависть черная и белая, разрушающая и созидательная. Наверное, черная зависть – это желание чем-то завладеть без труда, а белая – желание научиться что-то делать так же хорошо, как другой. Она-то и подталкивает нас к действию.
Между этими двумя видами зависти существует такая же разница, как, например, между мечтами и фантазиями. Фантазии ограничиваются только неясными образами: они не только не созидательны, но даже разрушительны. Спустя какое-то время человек, пребывающий в фантазиях, обнаруживает, что время утекло, как песок сквозь пальцы, а ничего существенного так и не произошло – остались лишь разочарование и одиночество. И получается, что жизнь прожита зря.
Рассуждая о том, как мучительно осознание слова «поздно» для человека, митрополит Антоний Сурожский приводил пример из опыта старца Зосимы, героя романа Достоевского «Братья Карамазовы»: «…ад – это момент или состояние, когда человек скажет себе: „Поздно! Я прошел мимо всего… единственное, что было на потребу, единственное, для чего стоило жить, чем стоило жить, я уже больше исполнить не могу;
я никому больше не нужен. Было время, когда я мог любить умно, сердечно, творчески; теперь я этого больше сделать не могу; я вошел в вечность, в которой любовь изливается от Бога; моя любовь никому больше не нужна. На земле – да, она была нужна очень многим; очень многим нужно было, чтобы я на них обратил внимание, чтобы я их заметил, чтобы я умел их увидеть глубоким, проницающим взором; чтобы я умел прислушиваться к ним и слышать не только пустые звуки, слова, а то, что за словами кроется: крик, плач, радость или страх живой души перед своей жизнью…“»
[118]
Для фантазеров жизнь проходит как раз «среди пустых звуков и слов», им кажется, что мир должен упасть к их ногам. Все, о чем они фантазируют, должно произойти чудесным образом, магически, без особых стараний и труда. Похоже, что этому «сценарию» столько же лет, сколько и человечеству. Еще наши праотцы, Адам и Ева, поддались на уловки змея, который пообещал им, что безо всяких усилий – достаточно лишь съесть запретный плод – они станут равны Богу. Так труд стал для них проклятием, которое передается из поколения в поколение.
Забавно, что и жители села Обломовки, откуда был родом небезызвестный всем нам Илья Ильич Обломов, относили труд именно к разряду жизненных невзгод. Их «идеал покоя и бездействия» нарушался «по временам разными неприятными случайностями, как-то: болезнями, убытками, ссорами и между прочим трудом.
Они сносили труд как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным»
[119]. Но ведь «без труда не вынешь и рыбку из пруда», так что неудачи на семейном поприще тоже говорят о том, что в создание правильных отношений было вложено мало усилий.
Мечтатели – это другая категория людей: стремясь к цели, они не стоят на месте, действуют. Им некогда унывать и печалиться, они не жалеют себя, они творцы, режиссеры своей жизни, им чуждо одиночество. Кто-то сказал: «Если вы бездельничаете, избегайте одиночества; если же одиноки – не бездельничайте»
[120]. Если мы всерьез страдаем от одиночества, то единственный путь – идти к людям, начать что-то делать для них, заботиться о ком-то.
Страх мифического одиночества заставляет нас заполнять душу шумом, суетой, поэтому как только мы приходим домой, включаем телевизор, оправдывая себя тем, что устали и хотим отдохнуть, хотя такой способ защиты не работает – мы еще больше выматываемся и устаем. Лучше бы мы побыли наедине с собой в размышлениях или молитве. Попытки заместить кажущуюся пустоту лихорадочными действиями принимают порой опасные формы: уход в алкоголизм, наркотики, измены, трудоголизм и многое другое, а также так называемый шопоголизм, ставший сегодня, особенно для женщин, суррогатом счастья и полноты жизни – лекарством от всех бед.
Внутренний конфликт связан с ощущением пустоты, которая вызывает тревогу и желание чем-либо ее заполнить. Мы избегаем тишины, потому что боимся услышать тихий голос совести. А она напоминает нам о себе, когда мы отклоняемся от прямого пути. Мы боимся борьбы с виртуальными соперниками, в неравной схватке с которыми мы никогда не одержим победу такими средствами. Ведь победа и сила – в спокойствии духа, а не в мятежном поиске бури, «как будто в бурях есть покой»
[121].
Иногда люди представляют себе любовь как фейерверк, эйфорию, путая это переживание со страстью, и говорят, что зрелая любовь скучна и прозаична. Похоже, что и рай в их понимании – тоска бесконечная. Если исходить из этой логики, необходимы конфликты, суета, бешеные страсти, чтобы таким образом создавалась иллюзия жизни. А правда в том, что мы утеряли рай и с ним его составляющие: мир, покой, молчание, тишину, радость, благодать и согласие.
Страх одиночества – плохой советчик
Очень часто люди боятся остаться в одиночестве, когда выходят из отношений с прежним партнером. А еще чаще люди вступают в такие отношения, чтобы избежать одиночества. Как справляться с этим страхом? Приведу пример из практики. Одна пара встречалась около пяти лет, но никак не могла решиться на создание семьи. У мужчины и женщины было немало общего, но устойчивого желания все время быть вместе не возникло. Слишком много претензий они предъявляли друг другу. Каждый думал только о себе. Они боялись признаться в том, что в основе их «притяжения» друг к другу лежала боязнь одиночества. На вопрос «Почему вы хотите создать семью?» женщина отвечала, что ей сорок лет и она еще может о себе позаботиться, но через некоторое время ей понадобится чье-то плечо. Она хотела, чтобы в нужный момент кто-то был рядом и она смогла почувствовать, что не одинока. Видимо, ее избранник тоже думал о чем-то похожем. Так они и встречались от случая к случаю.
