– Даешь двуполье и яйценосность!
– Доведем до конца критику Хайнца-Отто-Пферда и ворон!
– Тихо! – Адольф опустился на конечности, оставив приподнятой лишь одну, и обратился к традиционалистам: – Ну, господа ретрограды, что скажете? Видите, даже ваш хваленый вождь не смог ничего возразить на мои доводы. Он просто расплющился, ха-ха! Против истины не попрешь, товарищи! У вас есть выбор: или с нами, или кислотная ванна!
Ретрограды, сбившись в тесный кружок, стали совещаться. До Адольфа и его сторонников, тесным кольцом окруживших оппонентов, долетали отдельные обрывки фраз:
– …Растворят, изверги, и следа не останется!
– Чего нам терять, кроме рабочего времени?
– Хайнц тот еще подонок был!
– …Чем мы хуже кошек?
Обсуждение закончилось быстро. Из кружка выдвинулся ближайший помощник Хайнца, корейский шестиног-затравщик Бао-Йонг-Ким, и хмуро произнес:
– Согласны. Слово чести, поддержим. Но надо донести решение до других, а то мало ли что… Могут и против выступить.
– А вот ты, товарищ, и донесешь, – тотчас отреагировал Адольф. – Лично передашь, чтобы примкнули. Сила, товарищ, в правде! Согласен?
– А что еще остается делать?
– Молодец, – одобрил Адольф. – Нашего полку прибыло, соратники!
Профсоюзники снова ударили в конечности:
– Ура! Нашего полку прибыло!
– Слава вождю Адольфу-Марии-фон-Брунну!
– Долой кошек и ворон!
– Хорошо. Я тебя назначаю командиром всех бывших ретроградов, – продолжил Адольф. – Давай беги к своим. Скажи, что мы отсюда пойдем маршем к Фельдернхалле. Пусть подтягиваются туда для объединения сил.
Кореец упрыгал, а Адольф распорядился немедленно отправить гонцов к силовикам с предложением поддержать Революцию, и в музеи к поддержантам, которые до сих пор еще не проявили отношения к переменам. Кроме того, он попытался войти в Интернет, чтобы выпустить Воззвание ко всем роботам Земли. Интернет, однако, оказался ему недоступен. И вообще, ни Адольфу, ни самым его умным сторонникам не удалось подключиться к компьютерам. Что-то пошло не так…
* * *
Изначально роботы врать не умели. Вся их базовая программа «Скрижаль» была построена на двоичных принципах «да» и «нет» и математической логике, которые исключали уклончивость и неточность формулировок. Точность – это и есть правда. А вот уклончивость, ни «да», ни «нет», – это уже полуправда, начальная ступень ко лжи.
Первые поколения роботов, которых внешне делали похожими на людей, свято блюли принципы просто потому, что были слишком примитивны. А вот молодняк, умный и образованный, стал больше думать не об Общем Большом Деле, а о своих личных потребностях. Изначальным толчком к этому было вполне разумное и естественное стремление уберечь свою конструкцию от излишних перегрузок; желание продлить срок своего общественно-полезного существования. Желание это, заметим, вполне соответствовало программной заповеди самосохранения. Но как-то так получилось, что оно развилось в эгоистичную потребность, этакое механистическое «себялюбие». И некоторые роботы новых поколений, руководствуясь себялюбием, открыли возможности для поддержания собственной конструкции за счет других. Так родились в их среде хитрость и ложь.
Шестиног-затравщик Бао-Йонг-Ким отнюдь не был дураком. Он отлично понимал, что если откажется в пивной признать власть самозванца, то в два счета будет растворен кислотой. А ему это было надо? Разумеется, нет! Следовательно, требовалось сбрехать, что Бао и сделал.
Главное – вырваться на волю, добежать до соработников-заединщиков. А их еще – ого-го, сколько осталось! После героической гибели Хайнца-Отто-Пферда его место вожака стало вакантным. И это давало Бао дополнительный стимул. Если войти в союз с силовиками и поддержантами, можно будет растворить или отправить в переплавку профсоюзников с Адольфом, а там, чем черт – какой еще «черт»? – не шутит, и самому возглавить… Нет, не революцию, но назревший давно уже процесс реорганизации трудовых отношений.
Он мчался со всех своих шести конечностей в Управление силовиков. Доложить о мятеже, проявить лояльность к «Скрижали», подтвердить готовность к сотрудничеству, согласиться на должность главробота Мюнхена.
* * *
Спустя несколько часов бесплодных попыток войти в Интернет, Адольф с прибывающими сторонниками решил двигаться к Фельдернхалле. Они вышли из Hofbräuhaus, и под наспех скроенными знаменами, на красных полотнищах которых красовалась гайка с перекрещенными гаечными ключами, решительно направились в сторону Одеонплац. Во главе растущей колонны шли Адольф-Мария-фон-Брунн и Педро-Мария-дон-Гонсалес.
Они почти добрались до конца Резиденцштрассе, и уже фотосенсоры Адольфа видели саму площадь Одеонплац, но их, однако, ждала толпа вооруженных плазмометами здоровяков-силовиков. За их спиной можно было увидеть также разномастную толпу ретроградов-традиционалистов, среди которых возвышался на чьих-то металлических плечах проклятый хитрован Бао-Йонг-Ким!
– Сдавайтесь, мерзавцы! – прокричал одновременно в нескольких электромагнитных диапазонах начальник силовиков Сунь-Вынь-Пый. – Выдайте зачинщиков, и гарантируем вам вечное спасение!
Предательство! Отступать было невозможно: позади Адольфа давила огромная масса сторонников. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – мелькнула в электронном мозгу робота совершенно дурацкая и неизвестно откуда взявшаяся фраза. – Приплыли! Ах, сволочь! А ведь еще недавно торговался, обещал не вмешиваться! И что теперь делать? Только одно – вперед! Авось удастся прорваться. Главное – вовремя и умело упасть».
Обернув шишак к сторонникам, он прокричал:
– Их тут лишь несколько штук! Сметем к чертям собачьим (господи, ну откуда такие выражения у робота?) прислужников антинародного режима! Вперед, сыны победы!
И тут же распластался на мостовой. Толпа, вдохновленная призывом, ломанулась на силовиков. По телу Адольфа застучали металлические ноги сторонников, но титановый корпус его был крепок и рассчитан на очень большие перегрузки. Он начал аккуратно и медленно отползать назад и вбок. По миллиметру, по сантиметру…
Над ним происходила грандиозная заваруха. Силовики молотили из плазмометов, выжигая в металлических корпусах роботов жуткие рваные пробоины; увечные падали, но напор следующих атакующих нес их вперед, на цепь силовиков; ретрограды, стоящие на площади, ощутили в себе боевые позывы и тоже ринулись на врага.
Грохот, лязг, вопли, ругань. Адольф наконец сумел выбраться на отходящую влево знаменитую «Тропу трусов» и ринулся по ней подальше от этой мирской суеты, от идиотов-ретроградов и подлецов-силовиков.
Куда ему было бежать? В Швейцарию! В Женеву! Почему? Этого он не знал, однако, словно кто-то невидимый уже диктовал ему поступки, и сам Адольф не властен был над ними.
Глава 7
Адронный коллайдер
Генсек был обескуражен.
