– Правда? – с изумлением спрашивает Харлоу. – Но он же такой горячий. И этот его австралийский акцент! Я бы с удовольствием послушала, как он говорит: «Полижи мой член».
– Еще пять долларов в коробочку скабрезностей, – замечает Лола.
– А как ты понимала, что он говорит? Хоть слово поняла? – спрашиваю я, смеясь.
– Ну, он лучше говорит, когда не так стесняется, – признает она, а потом откидывает голову на спинку этого огромного кресла. – Он классный. Знаете, это странно. Вы знали, что он открывает магазин комиксов? Из нас троих именно меня Божья кара должна была бы настигнуть первой. Понимаете, он высокий и сексуальный и по-хорошему чокнутый, если вы понимаете, что я имею в виду. Но мы планировали аннулирование уже тогда, когда только ждали лимузин для молодоженов после церемонии.
Все это кажется нереальным. Я ждала, что в эти выходные буду принимать солнечные ванны, пить, танцевать и общаться с лучшими подругами. Я никак не ожидала, что у меня случится лучший секс в жизни и что я проснусь замужней женщиной. Повернув кольцо на пальце, смотрю на подруг и понимаю, что я единственная не сняла его.
Харлоу тоже замечает это.
– Мы встречаемся с ребятами в час, чтобы сходить в церковь и аннулировать брак. – Она смотрит строго и жестко, как будто подозревает, что в моей ситуации все слишком запутано и неоднозначно.
– Хорошо, – киваю я и замечаю, что Лола разглядывает меня слишком пристально.
– Это звучит не очень уверенно.
– Что Ансель говорил тебе в коридоре? – спрашивает Харлоу. Ее осуждение, словно еще один участник нашей беседы, сидит на соседнем кресле, недобро на меня поглядывает, скрестив руки на груди. – Он целовал тебя. А сегодня целоваться уже не положено. Сегодня нам положено страдать от похмелья и обмениваться смешными деталями того, как однажды-мы-все-вышли-замуж-в-Вегасе, чтобы создать историю, которую будем вспоминать следующие тридцать лет. Уже не время для любезностей и поцелуев, Миа. Только похмелье и сожаления о содеянном.
– Хм… – Я тру виски. Не сомневаюсь, окажись Харлоу в такой ситуации, она бы переступила через любые чувства без сожалений, но я ничего не могу поделать, у меня есть эти чувства. Он мне нравится. Мне также нравится, как он смотрит на меня, нравится касаться губами его губ. Нравится вспоминать, какие звуки он издает, когда трахает меня, и как путает английские и французские слова, когда кончает. Я хочу снова сидеть на диванчике в баре, и чтобы на этот раз ОН говорил.
Что странно, я думаю, если бы мы не поженились этой ночью, велика вероятность, что так бы оно все и было.
– Господи, Миа, – бормочет Харлоу себе под нос. – Я люблю тебя, но ты меня просто убиваешь.
Я игнорирую ее замечание. Понятия не имею, как Лола отреагирует на мою нерешительность. Она гораздо терпимее Харлоу, сторонник теории «живи и дай жить другим», она где-то посередине между мной и Харлоу в том, что касается случайных связей. Поэтому, а еще потому, что никто из нас до этого не выходил спонтанно замуж за иностранца (когда-нибудь это действительно будет очень весело вспоминать!), Лола наверняка будет более сдержанна в своих реакциях, поэтому я адресую свой вопрос ей:
– Он говорит, что мы можем… можем остаться мужем и женой.
Вот. Кажется, вот так получается вполне нейтрально.
Она молчит в ответ.
– Я так и знала, – шепчет Харлоу.
Лола по-прежнему многозначительно молчит.
– Я написала себе письмо, до того как мы переспали, – объясняю я осторожно. Эти две женщины, как никто в мире, желают мне добра. Но я не знаю, вдруг их ранит то, что я чувствую себя такой защищенной и уверенной рядом с Анселем.
– И? – переспрашивает Харлоу. – Миа, это важно! Ты не могла с нами сначала поговорить?
– Я знаю, знаю. – Я вжимаюсь в спинку кресла. – И еще я, кажется, рассказала ему… ну… всю свою историю.
Они обе понимают, что это значит, но не комментируют, а ждут, что я еще скажу.
– И я… говорила несколько часов. Я не заикалась и не думала, что говорю.
– Да, ты действительно много говорила. – Лола поражена.
Глаза Харлоу сужаются.
– Но ты же не можешь всерьез остаться его женой, – заявляет она. – Женой незнакомца, которого вчера встретила в Вегасе и который живет в пяти тысячах километров отсюда.
– Ну, когда ты говоришь так, это действительно кажется невозможным.
– А как я должна говорить, Миа? – взрывается она. – Ты совсем рехнулась?!!
Рехнулась ли я? Да, абсолютно.
– Я думаю, мне… нужно время, – отвечаю я.
Харлоу сердито вскакивает и оглядывается по сторонам, словно ищет в лобби кого-нибудь, кто может помочь ей убедить лучшую подругу в том, что та потеряла рассудок. Сидящая напротив меня Лола внимательно изучает мое лицо, сощурив глаза.
– Ты уверена? – спрашивает она.
Я хмыкаю:
– Я вообще ни в чем уже не уверена.
– Но ты точно знаешь, что не хочешь аннулировать ваш брак сейчас?
– Он говорит, что все равно не станет его аннулировать сегодня, якобы он пообещал мне, что не сделает этого.
Ее брови взлетают высоко на лоб, она откидывается назад с изумленным видом:
– Он обещал тебе?!
– Он так сказал. Что я заставила его поклясться.
– Самое смешное во всем этом… – начинает Харлоу, но Лола перебивает ее:
– Что ж, парень заработал несколько очков в моих глазах. – Она моргает и кладет ладонь на руку Харлоу, чтобы успокоить ее. – Пойдем, милая. Миа, мы скоро вернемся, чтобы собрать вещи и ехать домой, ладно?
– Ты шутишь? Мы… – начинает Харлоу, но Лола останавливает ее взглядом. – Отлично.
За стеклом входной двери я вижу Оливера и Финна, которые ждут их на остановке такси. Анселя нигде не видно.
– Ну, удачно вам разжениться, – говорю я с легкой улыбкой.
– Тебе повезло, что я люблю тебя, – бросает Харлоу через плечо, встряхивает волосами и позволяет Лоле себя увести. – Иначе я бы тебя просто убила.
* * *
ЛОББИ КАЖЕТСЯ слишком пустым и тихим после их ухода, и я ищу глазами Анселя, вдруг он наблюдает за всем из темного уголка, ждет, когда я останусь одна. Но его нет в лобби. И я понятия не имею, где он может быть. Я осталась только из-за него. Даже если бы у меня был номер его телефона, я бы все равно не могла ему позвонить, потому что у меня нет телефона. А если бы даже и был, я понятия не имею, где от него зарядка. Пьяная я напрочь забываю о своих вещах.
Единственное, что я могу придумать – это подняться наверх, в номер отеля, чтобы снова принять душ и собрать вещи, и попытаться найти хоть какой-то смысл во всей этой неразберихе.
Как только я переступаю порог номера, воспоминания о проведенной здесь ночи обрушиваются на меня. Я покрепче закрываю глаза, чтобы не упустить ни одной детали.
