Его голова откидывается, он закрывает глаза, бедра его ходят ходуном у меня перед глазами.
– C’est tellement bon, j’en rêve depuis des jours…
[14] – С видимым усилием он выпрямляется, немного подается вперед с хриплым стоном. – Глотай, – шепчет он. – Я хочу, чтобы ты проглотила. – Он останавливается, чтобы я могла сделать то, о чем он просит, а затем громко стонет, когда я втягиваю его глубже.
– Ты проглотишь, когда я кончу? И издашь такой маленький голодный звук, когда почувствуешь? – спрашивает он, глядя на меня с мольбой.
Я киваю. Ради него я это сделаю. Я хочу, чтобы он делал со мной все, и сама хочу делать для него все. Он мой единственный якорь здесь, и пусть мы женаты не по-настоящему, я хочу, чтобы вернулись те чувства, которые были, когда мы были свободны, и та легкость между нами, которая была в Сан-Диего, и до этого, хотя я и помню это только отрывочно – прикосновения, звуки и наслаждение…
Несколько минут он двигается, возбуждая меня тихими стонами, и шепчет, что я прекрасна, и медленно вытягивает член вдоль моего языка, а потом резко вытаскивает его и, обхватив ладонью у основания, стучит головкой по моим губам и языку.
Так он кончает, бурно, извергаясь мне в рот, на подбородок. Он делает это намеренно, так и должно быть, и я понимаю, что права, когда поднимаю глаза и вижу, как его глаза темнеют от оргазма, и мой язык инстинктивно тянется вслед за его членом. Он отступает, проводит большим пальцем по моей нижней губе и помогает мне встать. Влажной салфеткой нежно обтирает мне лицо, а затем делает шаг назад, готовясь опуститься на колени, но его слегка шатает, и когда он поворачивается ко мне в профиль, пытаясь удержаться на ногах, я вижу, что он совершенно обессилен. Он ведь почти не спал все эти дни.
– Теперь позволь мне сделать тебе приятно, – говорит он вместо того, чтобы вести меня в спальню.
Я останавливаю его, беру рукой под локоть.
– Подожди.
– Что? – спрашивает он, и мысли у меня путаются от того яростного желания, которое звучит в его голосе, смешанного с таким разочарованием, которого я раньше никогда не слышала.
– Ансель, сейчас почти три часа утра. Когда ты вообще спал в последний раз?
В полумраке я не могу прочитать выражение его лица, но все-таки здесь не настолько темно, чтобы я не могла разглядеть, как тяжело опущены его плечи, каким усталым он выглядит.
– Ты не хочешь, чтобы я трогал тебя? Я кончил тебе в рот, и ты готова пойти спать?
Я качаю головой и колеблюсь, когда он притягивает меня к себе, засовывает руку под рубашку, мне между бедер. Он касается меня пальцами и стонет. Я совершенно мокрая, и теперь он это тоже знает. С тихим шипением он двигает рукой, посасывая мою шею.
– Дай мне попробовать, – хрипит он, его дыхание обжигает мою кожу, пальцы скользят вокруг клитора, а потом дальше, внутрь. – Целая неделя прошла, Миа. Я хочу зарыться в тебя лицом.
Я дрожу под его руками, изнывая от желания. Кончики его пальцев доставляют мне райское наслаждение, дыхание обжигает шею, он покрывает поцелуями каждый миллиметр моей кожи. Ну что такое, в конце концов, лишние пятнадцать минут сна?
– Хорошо, – шепчу я.
Я жду, пока он чистит зубы, а затем он ложится в постель в одних трусах, а я иду в ванную.
– Никуда не уходи!
Почистив зубы, я умываюсь и приказываю своему отражению прекратить все анализировать. Если мужчина хочет секса, дай ему секса. Я хочу секса. Давайте займемся сексом! Я тихонько выхожу из ванной в темную спальню. В животе у меня горячо, между ног мокро и скользко, и вот оно, думаю я. Вот теперь начнется настоящее удовольствие, когда я смогу наслаждаться Анселем, и этим городом, и этим маленьким кусочком жизни, в котором я не должна ни о чем думать и беспокоиться – ни о себе, ни о нем.
Лунный свет просачивается из маленькой ванной и освещает дорогу к постели, и я иду по этой лунной дорожке, слегка загораживая собой свет. Забираюсь в кровать рядом с Анселем. Он теплый, и запах мыла и его лосьона после бритья моментально будит во мне сильнейшее желание, и я понимаю, как мне не хватало его все эти дни, как отчаянно я нуждаюсь в прикосновениях его рук, в его поцелуях, в том, чтобы почувствовать его внутри. Но даже когда провожу рукой по его животу и груди, он не двигается, лежит, тяжело обмякнув, подле меня. Я открываю рот, но первый раз не могу произнести ни слова, а вот второй раз выдавливаю из себя шепот:
– Ты хочешь заняться сексом?
И сама вздрагиваю от этих плоских слов, совершенно лишенных всякого намека на соблазнительность.
Он не отвечает, и я придвигаюсь ближе, сердце бешено стучит, а я обвиваю руками его сильное, теплое тело. Но он крепко спит, дыхание у него ровное и спокойное.
* * *
И СНОВА ОН ПРОСЫПАЕТСЯ раньше меня. На этот раз на нем костюм цвета графита, белая рубашка. Он выглядит так, словно сошел с картинки: как будто фотограф настиг его на углу улицы и запечатлел на черно-белую пленку четкую линию его подбородка и тени на небе у него за спиной. Он наклоняется ко мне и скользит поцелуем по моим губам, и тут я открываю глаза. Он покрывает поцелуями мое лицо от губ до виска, а я понимаю, что сегодня понедельник и он снова уходит на весь день, и желудок у меня сжимается.
– Прости меня за прошлую ночь, – говорит он тихонько мне на ухо.
Он смотрит мне в глаза, а потом медленно переводит взгляд на губы.
Мне снился сон, эротический сон, и я не готова к тому, что он сейчас уйдет. Я все еще ощущаю на себе его руки и губы, слышу его стоны. Я еще в полусне и от этого становлюсь достаточно храброй для того, чтобы действовать. Не раздумывая, я хватаю его руку и засовываю ее под одеяло.
– Ты мне снился, – хрипло говорю я, сонно улыбаясь.
– Миа…
Он не уверен, что понимает, чего я хочу, и видя это сомнение, я веду его руку вниз, по ребрам, к пупку. Губы его приоткрываются, взгляд тяжелеет. Он раздвигает мои бедра, просовывает пальцы между ног и берет меня в ладонь.
– Миа… – стонет он с выражением, которое я не могу понять. Как будто тоска, смешанная с тревогой.
О черт.
Он в пиджаке, надетом наполовину, а на плече у него висит сумка с ноутом. Он уже уходил.
– О… – Мои щеки и шея вспыхивают от стыда. Выталкивая его руку из своего тела, я начинаю: – Я не…
– Не останавливайся, – произносит он, сцепив зубы.
– Но ты опазды…
– Миа, пожалуйста. – Его голос звучит так низко и мягко, что я моментально становлюсь мокрой. – Я хочу этого.
Его рука дрожит, глаза закатываются, и я позволяю себе делать то, что я делала до того, как проснулась и снова начала переживать. О чем я думала в Вегасе? Что я хочу другую жизнь. Что я хочу быть смелой. Тогда я не была смелой, но я же смогла притвориться.
