– Прости. Я не знаю, как сказать все то, что я репетировал весь день. – Он запускает руку в волосы и ерошит их, они встают дыбом, и это так чертовски эротично и обаятельно! Мне хочется тоже немедленно запустить в них руку. – Просто… я чувствую себя таким виноватым, что почти не бываю с тобой, и хочу быть уверен, что тебе весело.
Ах. Значит, это чувство вины делает его этой роботизированной версией того очаровашки, за которого я вышла замуж.
– Ансель, ты не обязан заботиться обо мне.
Его лицо немного вытягивается, но он снова выдавливает из себя улыбку:
– Я хочу как-то компенсировать свое отсутствие.
– Ты же привез меня сюда, – напоминаю я.
– Но я тебя почти не вижу! А прошлой ночью… я вообще уснул, а ты… – Я смотрю, как он облизывает губы кончиком языка. Он смотрит на мой рот, губы его приоткрываются. – Все это так странно.
– Не то слово, – соглашаюсь я. – Но я все равно не возьму твои деньги.
– Мы же женаты.
– Мы не в том смысле женаты.
Он смеется, качая головой с притворным упреком, но теперь это настоящая улыбка, от которой на щеке его появляется та самая ямочка, и это заставляет мое сердце увеличиться в размерах так, что ему становится мала грудная клетка. Привет, любовничек.
Юридически – да, мы женаты. Но я и так живу и питаюсь за его счет. И будет очень неправильно брать у него деньги, когда я даже не знаю его второго имени.
О черт, я ведь даже не знаю его второго имени.
– Думаю, это отлично, что ты хорошо проводишь время, – говорит он осторожно. – Ты уже была в Музее…
– Как твое отчество? – перебиваю я.
Он склоняет голову, и легкая улыбка чуть-чуть приподнимает уголки его губ.
– Чарльз. По отцу.
Выдохнув, я повторяю:
– Чарльз. Здорово. Ансель Чарльз Гийом. Красивое имя.
Его улыбка медленно гаснет, и он задает встречный вопрос:
– Ладно. А как твое второе имя?
– Роуз.
– Миа Роуз?
Мне нравится, как он произносит это «Роуз». «Р» звучит как-то более выпукло, чем остальные звуки.
– В твоем исполнении мое имя звучит красивее, чем обычно.
– Еще бы, – подмигивает он. – Ведь это теперь мое официально любимое имя.
Я смотрю на него, чувствуя, как улыбка расползается по моему лицу.
– Мы все делаем задом наперед, – шепчу я.
Он придвигается ближе и отвечает:
– Тогда мне нужно заново тебя соблазнить.
О, я трепещу.
– И ты это сделаешь?
Его улыбка становится опасной.
– Я хочу, чтобы ты сегодня вечером снова была в моей постели. Голая – для меня.
Он имеет в виду секс. И я вдруг понимаю, что не могу проглотить ни кусочка еды: желудок у меня почему-то оказывается прямо в горле, а трусики почти падают от возбуждения.
– Вот почему я хотел начать с того, чтобы приготовить нам ужин, – продолжает он, не обращая внимания на мое состояние. – И кроме того, моя мама содрала бы с меня живьем кожу, если бы узнала, что в основном я питаюсь покупной едой навынос.
– Ну, я что-то с трудом могу представить себе, как ты приходишь домой ночью и готовишь себе что-нибудь поесть.
– Это правда, – медленно произносит он, растягивая слоги и делая еще шаг ко мне. – Я хотел таким образом извиниться за прошлую ночь. – Он улыбается и качает головой, а потом хитро смотрит на меня. – И за то, что мне пришлось уйти так быстро утром, после того, как ты… так изобретательно использовала мои пальцы… – Он делает паузу, чтобы убедиться, что безраздельно завладел моим вниманием. И добавляет: – Я очень хотел остаться.
О.
Интересно, слышит ли он, как вдруг мое сердце падает в пятки с грохотом, который раскатывается по всей комнате. В голове роятся слова, но, видимо, мой мозг не в ладу со ртом, потому что я не могу ничего произнести. Каждый волосок на моих руках встает дыбом, а он смотрит на меня и ждет моей реакции.
Он хочет сегодня ночью заняться сексом. И Я хочу сегодня ночью заняться сексом.
Но то, что было так легко и естественно раньше, стало вдруг так… сложно. Мы займемся этим прямо сейчас? Диван прекрасно подойдет, а может быть, даже стол… или мы должны сначала поужинать и отправиться в спальню, чтобы все было цивилизованно? Я кошусь в окно и вижу, что солнце все еще пробивается в окошко над кроватью. Он увидит мои шрамы. Все. Да, вроде бы я знаю, что он видел их раньше (и трогал!), но тогда все было иначе. Теперь это не спонтанный «наверно-это-никогда-не-повторится» секс. Не «ты-понятия-не-имеешь-кто-я-поэтому-я-могу-быть-кем-угодно» секс. Не «выигрыш-в-лотерее-где-главный-приз-отличный-секс». Это секс запланированный, секс, которым мы можем заняться, когда захотим.
Доступный секс.
Еще тысяча мыслей проносится в моей голове, пока он неуверенно смотрит на меня и ждет. Я думаю слишком долго, и паника, что я сейчас все испорчу, поднимается у меня в груди и комом встает в горле.
– Ты голодна? – спрашивает он на всякий случай.
– Не должна.
Что это вообще значит, Миа?!
– Но… ты хочешь? – Он трет висок, явно растерянный. – Ну, то есть… мы можем сначала поесть, если ты хочешь.
– Я не хочу. Не надо. Давай не будем? Я за то, чтобы не есть сначала.
С тихим смехом Ансель выключает плиту и поворачивается ко мне. Он берет мое лицо в ладони, проводит пальцами по щекам и целует меня. Его губы дразнят мои, зубы нежно покусывают. Я чувствую, как его пальцы зарываются в мои волосы и он слегка оттягивает мою голову назад, а сам чуть отстраняется, чтобы прижать свой нос и подбородок к моим. Его пальцы дрожат от сдерживаемой страсти, он постанывает, вряд ли понимая, что делает это.
Я посасываю кончик его языка, который он просовывает мне в рот, и он стонет уже громче. Мои соски топорщатся, когда он ведет меня в спальню, и я чувствую, как набухает моя грудь, а между ног становится горячо. Он наступает мне на ногу и шепчет извинения, морщась, когда я повторяю «Ничего, ничего» между его поцелуями. Мои глаза закрыты, но я чувствую, как он сбрасывает обувь, слышу, как ботинки со стуком падают на деревянный пол. Угол стены впивается мне в спину, и он снова шепчет извинения мне в рот, сосет мой язык и пытается меня отвлечь. Его пальцы пробегают вдоль моего позвоночника, забираются под блузку, он снимает ее с меня через голову, и между нами больше нет ничего лишнего. Я срываю с него рубашку, чтобы ощутить под руками его теплую кожу и прижаться к нему.
Одежда летит в сторону, он в самом деле выпрыгивает из брюк, а когда я снова открываю глаза, я вижу над головой потолок, а под спиной чувствую простыни. Он целует мою шею и плечи, языком проводит дорожку вниз, к груди. В спальне темнее, чем я думала, и я почти забываю, что мы голые, пока Ансель не встает на колени и не тянется через меня к прикроватной тумбочке за презервативом.
