Я слушаю его голос через дверь, стараясь впитать эту бархатную мягкость, его глубокий, низкий смех. Но потом я слышу, как он прочищает горло и понижает голос:
– Она очень хороша. То есть я имею в виду – она потрясающая. – Он замолкает, затем негромко смеется. – Да-да, я знаю, что ты так считаешь. Ты будешь так думать и через тридцать лет после нашей женитьбы.
Мой желудок совершает головокружительный кульбит, но потом неприятно сжимается, когда Ансель продолжает:
– Нет, я ей об этом не говорил.
Снова пауза, и потом тише:
– Конечно, Перри тут не было. Я не хочу, чтобы вся эта хрень напугала или расстроила Мию.
Я застываю и прислушиваюсь как можно внимательнее. Почему он не говорит Оливеру, что Перри ломился к нам в дверь прошлой ночью?
В голосе Анселя слышится незнакомое мне разочарование, когда он произносит:
– Да, я так и сделаю. Я сделаю так, Оливер, заткнись уже, к чертям собачьим!
Но потом я слышу через дверь, как он снова смеется и меняет тему разговора. Я недоуменно моргаю, совершенно сбитая с толку. Что там за история с этим Перри? Что за «хрень» с ним творится, почему он не поехал в Штаты и как это все должно расстроить и напугать меня?
Я трясу головой, как будто это поможет мне понять. И мне приходит в голову, что я могу сейчас выйти из комнаты и либо дать Анселю понять, что я его слышу, либо просто уйти прогуляться. Либо и то, и другое. У нас и так предостаточно секретов друг от друга… по крайней мере у него.
Я открываю дверь спальни, выхожу в гостиную и кладу руку Анселю на плечо. Он слегка подпрыгивает от неожиданности, поворачивается ко мне, а затем берет мою руку и целует ее.
– Я тебя слышу, – говорю я ему слегка виновато, как будто это моя вина. – Пойду пройдусь до угла и куплю что-нибудь на ужин.
Он кивает с благодарностью, а затем показывает на свой кошелек, лежащий на столике у входа. Я игнорирую этот его жест и проскальзываю в дверь, причем обнаруживаю, что способность дышать возвращается ко мне только тогда, когда за мной закрываются двери лифта.
Глава 14
АНСЕЛЬ РАБОТАЕТ, но делает все возможное, чтобы проводить со мной как можно больше времени, а я усиленно притворяюсь, что ни о чем не думаю и что это время, которое можно назвать «ленивым», не должно очень скоро стать частью нашего прошлого. Отрицание – это я умею.
Все, что беспокоило его раньше, кажется, ушло, он выглядит счастливым, менее тревожным, наш секс стал определенно еще более страстным и менее неловким, и никакие Перри больше не тревожат нас поздними ночными визитами.
Однажды утром он встает еще до рассвета, чем-то гремит в кухне. Но вместо того чтобы поцеловать меня на прощание и захлопнуть за собой дверь, он сталкивает меня с постели, сует мне яблоко в одну руку и маленькую чашку эспрессо в другую и сообщает, что у нас сегодня свободный день и мы проведем его вместе, нас ждет целое долгое воскресенье. От предвкушения у меня кровь начинает быстрее бежать по жилам, и это пробуждает меня даже быстрее, чем запах свежесваренного кофе.
Я вгрызаюсь в яблоко, улыбаясь, пока он собирает вещи для пикника, а затем иду за ним в спальню, чтобы посмотреть, как он одевается. Словно загипнотизированная, я смотрю на то, как он ловко управляется со своим телом, на то, как натягивает боксеры, затем джинсы, как его пальцы привычными и легкими движениями застегивают пуговицы рубашки. И с трудом удерживаюсь от желания немедленно его раздеть, чтобы только посмотреть еще раз, как он будет одеваться.
Он взглядывает на меня, ловит мой взгляд, и я поспешно отвожу глаза и смотрю в окно, выпивая кофе одним глотком.
– Почему ты до сих пор стесняешься меня? – спрашивает он, подходя ко мне сзади. – После того, что мы делали этой ночью?
Этой ночью мы выпили много вина после не слишком сытного ужина, и я была просто дикая, притворялась кинозвездой, которая приехала в город всего на одну ночь. А он был моим телохранителем, он поселил меня у себя в квартире, чтобы охранять… и затем соблазнил.
Странно, что на такой, казалось бы, простой вопрос совершенно невозможно ответить. Да, я стесняюсь. Это мне свойственно всегда, а не в каких-то отдельных ситуациях. И загадка на самом деле не в том, почему это стеснение появляется в его присутствии, загадка в том, почему оно так быстро проходит.
Но я понимаю, о чем он говорит. С его точки зрения я непредсказуема. У нас бывают ночи, как чуть раньше на этой неделе, когда мы можем разговаривать часами, как будто мы знаем друг друга уже много лет. А бывают такие моменты, вот как сейчас, когда становится вдруг не по себе, и тогда я предпочитаю просто отвернуться, оставив напряжение висеть между нами.
Интересно, не кажется ли ему, что он женился на девушке с раздвоением личности. Но я не успеваю додумать эту не очень лестную для меня мысль, как его губы касаются моей шеи сзади.
– Сегодня мы с тобой притворимся, что это наше первое свидание, стеснительная девочка. Я постараюсь произвести на тебя впечатление, и может быть, потом ты разрешишь мне поцеловать тебя перед сном.
Если он продолжит вот так гладить руками мою спину и посасывать чувствительное местечко у меня за ухом, я точно разрешу ему абсолютно все еще до того, как мы покинем квартиру.
Но ему, видимо, надоело сидеть дома, и он ведет меня к гардеробу. Теперь его очередь смотреть, как я одеваюсь, и он не скрывает своего восхищения, когда я натягиваю трусики, лифчик, белый топ и длинную, летящую юбку из джерси. И присвистывает чуть слышно одобрительно, когда я заканчиваю одеваться. Поднявшись, он подходит ко мне ближе и берет мое лицо в ладони. Двумя пальцами отводит в сторону мою длинную темную челку, чтобы заглянуть мне в глаза. Как будто что-то ищет в них.
– Ты действительно самая красивая женщина, какую я встречал в своей жизни. – Он целует уголок моего рта и добавляет: – И все это кажется немного нереальным, да?
Но потом улыбается, как будто правда то, что я через пару недель уеду отсюда навсегда, его совсем не беспокоит.
Как ты это делаешь? – хочется мне спросить у него. Как у тебя получается сиять и радоваться, не сгибаясь от осознания того, что все это скоро кончится?
* * *
Я ЧУВСТВУЮ ЕГО КРЕПКУЮ и надежную руку, которой он обнимает меня, когда мы проходим мимо его мотоцикла, припаркованного у тротуара, и идем к метро. Во второй руке у него сумка с нашей едой, и он помахивает ею при ходьбе. Он напевает какую-то песенку, здоровается с соседями, гладит встречную собаку, которая провожает его таким взглядом круглых карих глаз, как будто хочет, чтобы он забрал ее к себе домой. Мы с тобой одной крови, думаю я. Очень странно, что он выбрал для себя такую профессию, юриста, но и в рамках ее ему бы заниматься чем-то сумасшедшим и свободным, например, помогать старушкам или быть отвязным преподавателем права, который громко кричит и запрыгивает на стол.
