– Куда мы идем? – спрашиваю я, когда мы садимся в поезд в сторону «Шатильон».
– В мое любимое место.
Я шутливо толкаю его в плечо за то, что он не говорит мне, но в глубине души мне это нравится. Нравится, что он сам все это спланировал, даже если эта мысль пришла ему в голову только сегодня на рассвете.
Мы пересаживаемся на «Энвалид», и все это уже так знакомо мне, вся эта толпа в переходах, указатели, пересадки с одной линии на другую, и я вдруг чувствую острую мимолетную боль при мысли, что не имеет значения, что я там начинаю понимать про этот город, на самом деле это не мой дом. Впервые с момента моего приезда месяц назад я вдруг совершенно отчетливо понимаю, что не хочу отсюда уезжать.
Голос Анселя возвращает меня в реальность:
– Ici
[19]. – Он берет меня за руку и тянет через толпу на улицу, минуя двойные двери.
Мы выходим из метро и проходим несколько кварталов, а потом моим глазам открывается такой вид, что я замираю на месте, сама этого не понимая, мои ноги словно врастают в мостовую.
Конечно, я читала про Ботанический сад в путеводителях, которые Ансель оставлял для меня, видела его отмеченным на маленьких картах, которые он засовывал мне в сумку. Но за все эти дни своих путешествий я так и не удосужилась здесь побывать, и он, видимо, это знает, поэтому мы сейчас здесь, стоим перед самым замечательным садом, который я когда-либо видела в жизни.
Он, кажется, тянется на несколько миль, его лужайки такого интенсивного зеленого цвета, что кажутся флуоресцентными, а цветы так разнообразны и таких невероятных оттенков, что я даже вообразить себе не могла, что такое бывает в природе.
Мы идем вдоль извилистых аллей, впитывая то, что видим вокруг. В этом саду представлены все цветы, которые растут во Франции, гордо сообщает мне Ансель, а я вижу вдалеке здания нескольких музеев: музей эволюции, музей минералогии, палеонтологии, энтомологии. Очень серьезные и тонкие науки, и величественные здания с мраморными колоннами и стеклянными стенами своим благородством это подчеркивают.
Здесь повсюду земля и растения, но они настолько разнообразны и многоцветны, что я не перестаю водить глазами по сторонам, разглядывая их. Даже когда я замираю перед ковром из фиалок и лаванды, мое внимание очень быстро переключается на ослепительную лужайку с маргаритками и цинниями неподалеку.
– Тебе нужно посмотреть на… – Ансель замолкает и хмыкает, задумчиво прижав два пальца к губам в поисках нужного английского слова. Хотя он всегда очень мучительно подбирает слова для перевода, я ничего не могу с собой поделать, мне ужасно нравится, как он это делает. Особенно как он щелкает языком, когда сдается, и произносит слово на очень мягком, мурлыкающем французском:
– Coquelicots?
[20] Такой нежный весенний цветок. Красный, но еще бывает оранжевый и желтый?
Я качаю головой, не зная ответа.
– Перед тем, как он расцветает, у него бутоны похожи на яички.
Смеясь, я догадываюсь:
– Маки?
Он кивает, щелкает пальцами и выглядит таким довольным, словно лично посадил и вырастил эти цветы.
– Маки. Точно. Тебе обязательно нужно посмотреть на маки весной.
Но эта идея повисает между нами в воздухе, и мы не обсуждаем ее. Он просто берет меня за руку и ведет дальше, показывая мне на все предметы вокруг нас: цветы, деревья, тротуар, воду, здания, камни, и, называя их по-французски, заставляет меня повторять эти названия. Как будто я должна срочно выучить их все и без этого знания просто не могу сесть в самолет и улететь через пару недель.
В холщовую сумку Ансель упаковал хлеб и сыр, яблоки и крошечные шоколадные печеньица. Мы находим скамейку в теньке, здесь нельзя устраивать пикники на газонах, и наслаждаемся этой немудреной едой так, словно не ели несколько дней. Рядом с ним я становлюсь такой голодной, во всех смыслах, и глядя, как он вынимает хлеб из сумки, как отламывает кусочек, как напрягаются мускулы его руки и перекатываются под кожей, я начинаю невольно думать, как он начнет ласкать меня, когда мы вернемся домой, с чего он начнет.
Сначала руками? Или губами и зубами будет дразнить меня, увлажняя для себя путь? Или он будет так же нетерпелив, как я, и просто оттянет мои трусики в сторону, чтобы побыстрее оказаться внутри меня, на мне, страстно двигаясь вперед-назад?
Я закрываю глаза, наслаждаясь солнцем и его объятиями. Он рассказывает мне, как любит этот парк, его архитектуру, историю, а потом замолкает, и слышно только пение птиц и трепет листвы у нас над головами.
На одно прекрасное мгновение я вдруг представляю, какая это была бы прекрасная жизнь: вот такие солнечные воскресенья в парке с Анселем и предвкушение вечера, когда его тело будет полностью в моем распоряжении.
* * *
ВПЕРВЫЕ С ТЕХ ПОР, как мы вместе, мы проводим вдвоем целый день. И при этом у нас нет возможности раздеться, коснуться друг друга, заняться сексом. А ведь это почти все, что мы знаем друг о друге. Спустя одиннадцать часов прогулки и осмотра всего, что можно увидеть при дневном свете, я смотрю на его губы, которые произносят красивые слова, на его мускулистые, изящные руки, которыми он показывает мне на важные здания, на его искрящиеся зеленые глаза, которые останавливаются на моих губах и теле довольно откровенно и часто, и все, чего я сейчас хочу, это почувствовать тяжесть его тела на себе и то, как он двигается внутри меня.
Сегодня мы были вместе, были двое – Миа и Ансель, но как только мы возвращаемся в квартиру, он быстро целует меня в макушку, наливает мне бокал вина, а сам включает свой ноутбук, чтобы проверить рабочую почту, обещая, что это будет недолго. Он усаживается за маленький стол спиной ко мне, а я устраиваюсь на диванчике, подогнув под себя ноги, и смотрю, как напряжение снова сковывает его спину и плечи. Он явно злится и нервничает из-за того, что читает, и пальцы его с такой скоростью и нажимом летают по клавиатуре, что есть реальная опасность пожара. Потом он откидывается назад в своем кресле и с раздражением запускает руку в волосы.
– Putain
[21], – ругается он сквозь зубы.
– Ансель?
– Ммм? – Он потирает руками лицо.
– Иди сюда, ладно?
Он глубоко вздыхает и встает, а затем подходит ко мне, но стоит мне увидеть его лицо, глаза пустые, губы сжаты в тонкую, прямую линию, как я понимаю, что чары развеялись и мне предстоит отправиться в постель в одиночестве. Мы вернулись в реальную жизнь, где есть эта его загадочная выматывающая работа, а я только временно.
Мы снова вернулись в ту же игру.
– У тебя накопилось много работы, да? – спрашиваю я. – Из-за того, что сегодня был выходной?
