– Я думаю, может быть, ты сможешь подождать, пока я закончу с этим процессом, и тогда мы можем поехать вместе. Будем жить вместе. Я буду работать, ты учиться.
– Но как я могу остаться здесь до весны? Что я буду делать? – Это, конечно, прекрасно, но представить себе, что девять месяцев я буду праздно шататься по городу, как турист, я не могу.
– Ты можешь найти работу или пока просто изучить, что нужно для того, чтобы открыть студию. Мы будем жить вместе, а школу можно отложить на год.
Если такое возможно – это звучит даже еще более безумно, чем мое приезд сюда. Остаться – значит, что МЫ не кончимся, что не будет аннулирования брака, что это замужество не фиктивное. И это совершенно новый, иной поворот событий.
– Не думаю, что я могу остаться здесь и проводить столько времени в одиночестве так долго…
Он вздрагивает, проводит рукой по волосам:
– Если ты хочешь начать учиться сейчас, поезжай, а я приеду весной. Я просто… Ты действительно этого хочешь?
Я качаю головой, но по глазам его вижу, что он правильно понял этот мой жест: я не знаю.
Первые несколько недель здесь я чувствовала себя совершенно свободной, но в то же время и слегка иждивенкой. Но Ансель пригласил меня сюда не только из вежливости или чтобы спасти от скучного лета дома. И даже не для того, чтобы я смогла восстановить душевное равновесие и набраться сил перед учебой. Он сделал это потому, что хотел меня.
– Миа?
– Мммм?
– Ты мне нравишься, – говорит он шепотом, и по тому, как дрожит его голос, я понимаю, что знаю, что он на самом деле имеет в виду. Эти слова теплой волной касаются моей шеи, но он не делает попыток подойти ближе. Он даже не трогает меня, стоит, облокотившись руками на столешницу позади себя. И эта наша отдельность сейчас каким-то странным образом даже более интимна, чем любые поцелуи и прикосновения.
– Я не хочу, чтобы мы жили отдельно. Жена принадлежит своему мужу, а муж принадлежит жене. Я поступаю эгоистично по отношению к тебе, когда прошу тебя подождать в интересах моей карьеры, но все же прошу.
Все же он просит.
Я отвожу взгляд и смотрю вниз, на свои босые ноги на полу, а сердце мое бешено стучит. Я испытываю облегчение, ужас… но больше всего – эйфорию. Он сказал в одну из ночей, что не сможет играть свою роль, если я скажу то, что собиралась, вслух, и возможно, сейчас все тот же страх мешает нам произнести то, что оба знаем вот уже несколько недель – сказать о любви.
– Как ты думаешь, когда-нибудь… – начинает он после мучительной паузы, и губы его искривляются в улыбке, – ты… я… смогу понравиться тебе?
Сердце у меня сжимается при виде его искреннего волнения. Я киваю, проглатывая ком в горле размером с мяч для боулинга, а потом говорю:
– Я уже влюблена в тебя по уши.
Его глаз вспыхивают облегчением, и слова начинают литься потоком:
– Я куплю тебе новое кольцо. Мы сделаем все заново, как положено. Мы можем найти другую квартиру, чтобы она была только наша, чтобы в ней были только наши воспоминания…
Я смеюсь сквозь внезапные рыдания.
– Мне нравится эта квартира. И мне нравится мое кольцо. И нравятся мои обрывочные воспоминания о нашей свадьбе. Мне не нужно ничего нового.
Он склоняет голову и улыбается мне, ямочка бесстыдно кокетничает, и это уже выше моих сил. Я подцепляю пальцем пряжку ремня на его брюках и подтягиваю его к себе:
– Иди сюда.
Ансель делает два шага навстречу, прижимается своим телом ко мне так плотно, что мне приходится поднять подбородок, чтобы посмотреть на него.
– Договорились? – спрашивает он, обвивая руками мою талию и прижимая меня к себе.
– Да.
– Что ты чувствуешь сейчас? – В его глазах одновременно читаются смущение и страсть.
Я опускаю руку между нами и кладу на выпуклость на его джинсах – хочу почувствовать, как под моими прикосновениями он начнет возбуждаться.
Но он уже возбужден и, когда я касаюсь его, хрипло стонет, закрывая глаза. Его руки пробегают по моему телу вверх, по грудной клетке, по плечам и еще выше, ладонями он обнимает мою шею.
Ощущение его большого пальца на моей нижней губе работает как пусковой механизм: я чувствую, как внутри разливается тепло, и желание мгновенно становится нестерпимым, таким горячим, что ноги подкашиваются. Я открываю рот, облизываю кончик его большого пальца, потом он сует его мне в рот и потемневшими от страсти глазами смотрит, как я сосу. Под моей ладонью его член становится еще тверже и набухает, начинает шевелиться.
Он разворачивает меня вправо, выводит из кухни, но вдруг останавливается на полпути, снова берет мое лицо в ладони и целует:
– Скажи это еще раз.
Я не сразу понимаю, чего он хочет, но потом догадываюсь по глазам:
– Что я влюблена в тебя?
Он кивает и улыбается, прикрывая глаза и наклоняясь, чтобы кончиком языка коснуться моих губ.
– Что ты влюблена в меня.
Ансель смотрит на меня через тяжелую челку, упавшую ему на лоб, чуть склонив мою голову в сторону своими ладонями.
– Покажи мне свою шейку. Покажи мне свою роскошную кожу.
Я выгибаю шею, и его пальцы гладят мои ключицы, сильно, но нежно.
Не торопясь, он раздевает сначала меня. Но когда прохладный воздух касается моей кожи, разгоряченной от его ласк, я вцепляюсь в его рубашку и начинаю вытаскивать ее из штанов. Я хочу ощутить под пальцами каждый дюйм его обнаженного тела, все сразу, но они как будто примагничиваются к гладкой коже его груди. Меня заводит все: гладкая, теплая кожа, тяжелое биение его сердца, резкие спазмы мышц живота, когда я впиваюсь своими короткими ноготками в его ребра, линия мягких волос, уводящая мою руку ниже.
Даже несмотря на скромные размеры квартиры, спальня оказывается слишком далеко. Его пальцы скользят по моему телу, минуя грудь, как будто не собираясь там задерживаться, по животу и ниже, и я уже очень жду, что сейчас его два пальца проникнут в меня и начнут игру с моей самой чувствительной частью моего тела. Но вместо этого его рука гладит мое бедро. И глядя мне в глаза, он кончиками пальцев начинает ласкать мой шрам, тот участок кожи, который почти ничего не чувствует, хотя и не совсем мертв.
– Может быть, это странно, что я так люблю твой шрам.
Мне приходится напомнить себе, как дышать.
– Ты думала, что я его сразу заметил, но на самом деле нет. Я вообще не обращал на него внимания, пока ты не оказалась у меня в постели и я не начал целовать тебя всю, от макушки до пяток. Может быть, ты его ненавидишь, а я нет. Потому что он часть тебя. А я от тебя с ума схожу.
Он слегка отстраняется от меня, чтобы встать на колени, и вместо пальцев я чувствую теперь его губы и язык, горячие и влажные. Я приоткрываю рот и прикрываю глаза. Если бы не этот шрам, меня бы здесь не было. Может быть, я даже никогда не встретила бы Анселя.
