Обедала я поздно, когда солнце уже садилось и в кухне стало темно. Выгладила накануне выстиранное белье, вымыла посуду. Незатейливая домашняя работа успокаивала, возвращала ощущение раз и навсегда заведенного порядка, где нет места случайностям… Сунула в печь несколько поленьев и, устроившись в кресле, стала читать дневник Марты.
Душевное равновесие вернулось почти сразу. Пес лежит рядом, в печи потрескивает огонь. Теперь недавняя тревога вызывала улыбку. Городская тетенька, готовая упасть в обморок, заслышав, как в углу возится мышь… И все-таки, когда приехал Сергей, я обрадовалась.
Посигналив, он оставил мотоцикл возле ворот, вошел в калитку. Я слышала, как он поднялся на крыльцо, и пошла его встречать. Верный кружил рядом.
— Завтра с утра приедут ребята, интернет проведут, — сказал Звягинцев, проходя в кухню.
— Отлично, значит, начну работать.
Он посмотрел с сомнением, покачал головой:
— Не могу поверить, что ты серьезно…
— Серьезно — что? — не поняла я.
— Серьезно хочешь здесь остаться, зимой с хутора не выбраться на велосипеде. Дорогу заметет и…
— Договорюсь с кем-нибудь из трактористов. Дорогу будут расчищать. К тому же я отлично хожу на лыжах, они на дворе стоят.
При мысли о дворе мне вновь стало неуютно.
— Ты не представляешь, какая здесь тоска, — не унимался Звягинцев.
— Но ты-то здесь живешь, — напомнила я.
— Так я другого ничего не знаю. Я здесь родился, уезжал только на два года, в армию. Учился заочно, был месяц летом на сессии, две недели зимой, и то каждый день домой ездил, как раз на электричку успевал, а утром с дорожниками в город на «кукушке». Я в городе теряюсь, людей много, всего много… А ты… ты только в детстве столько стран повидала, сколько иные за всю жизнь не увидят. Жила то в Москве, то в каком-нибудь Париже…
— В Ницце, — поправила я. — Я жила в Ницце.
— Вот. Не знаю точно, где это, но место наверняка хорошее. И вдруг сюда. Зачем?
— Ты меня гонишь, что ли? — усмехнулась я.
— Глупости, — отмахнулся он, но как-то неубедительно. Может, и правда ему тяжело меня видеть? Как говорится: с глаз долой, из сердца вон. А я перед глазами маячу.
— Он знает, что ты здесь? — спросил Сергей, вот так, не называя имени, но обоим было понятно, кого он имеет в виду.
— Нет, — ответила я.
— А когда узнает?
— Придется ему с этим смириться.
— Если хотела быть ближе к нему, разумней перебраться в город.
— А можно не учить меня, что делать? — не выдержала я.
Он отвернулся и теперь смотрел в окно, а я сказала куда мягче:
— Дело не в нем. То есть и в нем, конечно, тоже, как же иначе? Но… в общем, я останусь здесь. Как бы к этому ни относился он, ты и все прочие.
— Понятно. Когда это ты кого-нибудь слушала? — невесело усмехнулся он.
— Скажи, ты двор на замок запирал? — спросила я, меняя тему.
— Да, а что?
— Сегодня обнаружила, что двор открыт.
— Замок висел.
— Да. Но был не заперт. Наверное…
Я не успела договорить, Сергей поднялся и пошел к двери.
— Ты куда? — спросила я.
— Хочу взглянуть.
Пока я переобувалась и надевала куртку, он уже вышел из дома, и когда я, наконец, оказалась на улице, он стоял возле двора и разглядывал замок.
— Его не отпирали, а просто сбили, — сказал Звягинцев, когда я подошла ближе. — А потом опять повесили.
— Ты уверен?
— Уверен. Вот след от удара.
— Кому понадобилось сбивать замок?
— Со двора можно попасть в дом?
— Без ключа от двери — нет. Правда, есть еще способ, — продолжила я. — Подняться на сеновал, а оттуда на чердак дома. И спуститься по лестнице в сени. Но если не знать…
— То можно догадаться. Большинство домов здесь построено по одному принципу. Ничего не пропало?
— В доме нет ценных вещей. После смерти Стаса… в общем, нет. Телевизор и прочая ерунда вряд ли кого заинтересует.
— А весь этот антиквариат? Чашки, ложки и прочее? Хотя мародеры, которые лезут в пустой дом, вряд ли станут скрывать следы своего присутствия. Да и проще было стекло выдавить, чтобы в дом попасть.
— Тогда что кому-то понадобилось в доме? — сказала я. Сергей не отвечал довольно долго.
— Если я прав, и Стас… короче, логично предположить: убийца решил убедиться, что ничего изобличающего его твой дядька не оставил. Он мог обыскать дом, не беспокоясь, что ему помешают.
— Он мог сделать это сразу.
— Вряд ли. Не забывай, Стасу приходилось ежедневно делать уколы, его могли хватиться в любую минуту. У убийцы было время лишь осмотреть здесь все на скорую руку. А потом он вернулся сюда и тщательно все обыскал. Верный был у меня, случайный прохожий не обратит внимания, что в доме кто-то есть. Если, само собой, свет не включать.
— Но что он здесь искал?
— Не знаю. Какие-то улики, которые случайно попали к Стасу. Ерунда, — поморщился Сергей. — Если бы улики были, он непременно рассказал бы мне.
С этим не поспоришь. Хотя… Что за дурацкая мысль вдруг пришла в голову? Это на меня слова следователя так подействовали? Я знаю Звягинцева с детства, неужто я способна сомневаться в нем? Да и все наши догадки по поводу Стаса — не более чем пустые фантазии. Но я все равно спросила:
— Кого, по-твоему, мог подозревать Стас? Мужиков здесь с трудом наберется два десятка. Кто-то из них незаметно спятил? Тут же все на виду.
— Я бы предпочел, чтобы убийца был со стороны. И не только потому, что подозревать односельчан мне противно. Намекни кто-нибудь, что он может быть из наших, и начнется всеобщий психоз. Мы ведь уже говорили об этом.
— Люди годами живут рядом…
— Вот и затеют охоту на ведьм. Все припомнят.
Я с сомнением на него смотрела, не зная, как следует отнестись к этим словам, а он продолжил:
— Издержки жизни небольшой коммуной.
— Ты сейчас что конкретно имеешь в виду? — решилась я задать вопрос.
— Не что, а кого. Тебя, разумеется.
— О господи, но я-то как могу быть связана с этими убийствами?
— Не ищи в поступках людей логики, — хмыкнул он. — Их гнев и страх должны против кого-то обратиться.
— И я, по-твоему, идеальный кандидат?
— Подходящий. Ты не одна из нас, и им есть что тебе припомнить.
— Симпатичные милые люди в одно мгновение превратятся в монстров? — покачала я головой.
