— Особенно если кто-то начнет умело управлять процессом. Но этого я постараюсь не допустить.
— Хочешь, чтобы я уехала? — спросила я.
— Хочу, — кивнул он.
И вновь явилась непрошеная мысль: а вдруг у него есть еще причина?
— Меня пугает, что ты здесь одна. Может, поживешь немного у нас? Неделю-две. Вдруг этого упыря успеют найти?
— А если не успеют? Я буду жить в своем доме, Сережа, — сказала я.
Он устало кивнул:
— Понятно.
И вскоре уехал.
Утром прибыли ребята из города проводить интернет. Я устроилась на крыльце с книжкой, радуясь хорошей погоде, и вскоре заметила Юриса. Он пару раз прошмыгнул мимо, заглядывая в приоткрытую калитку.
— Юрис! — позвала я.
Он тут же возник во дворе и теперь стоял неподалеку, мял в руках потасканную кепку и нерешительно улыбался.
— Хочешь пирог с маком? — предложила я. Он кивнул и радостно гукнул. — Идем.
По ступеням Юрис поднимался осторожно, точно они представляли опасность. Заметив парней в доме, нерешительно замер. Я взяла его за руку и провела в кухню. Накрыла стол и поставила чайник. Он терпеливо ждал, продолжая возиться со своей кепкой. То надевал ее, то стаскивал и вновь начинал мять в руках.
— Аня, — вполне отчетливо произнес он и закивал часто-часто.
— Аня, — кивнула я. — А ты — Павел.
— Юрис, — сказал он.
— Ну, если тебе так больше нравится.
Он быстро заговорил, размахивая руками, я некоторое время наблюдала за ним, потом сказала со вздохом:
— Извини. Я ничего не поняла.
Он моргнул и вновь улыбнулся, после чего мы стали пить чай.
— Твоя мать знает, где ты? — зачем-то спросила я. Он покачал головой. — Это я к тому, что она, наверное, беспокоится. Ты бы не уходил далеко от дома.
— Аня, — вновь произнес он.
— Я здесь живу. А ты живешь в селе, это довольно далеко.
Один из парней, проходя мимо, посмотрел на нас с недоумением. Наверное, мы в самом деле выглядели нелепо, точнее, нелепой была моя попытка вести беседу с Юрисом.
Я мысленно махнула рукой, и мы взялись за пирог с маком, оказавшийся очень вкусным. Вскоре Юрис удалился, а вслед за ним начали собираться ремонтники. Интернет работал исправно, в чем я могла убедиться, связалась по скайпу с сыном, потом с мамой, позвонила отцу. Можно было садиться за работу, но не хотелось.
Пока я мыла посуду, а потом готовила обед, вновь появился Юрис. Я услышала шорох, подошла к окну и увидела его, парень старательно выкладывал на подоконнике цветы бессмертника, белые и розовые. Выкладывал в форме сердца, хоть и выглядело оно кривовато, как и сам Юрис: нескладный, жалкий…
Я открыла окно, он бросился в кусты, откуда наблюдал за мной.
— Где ты взял цветы? — крикнула я, отлично понимая всю нелепость подобных вопросов. Юрис просто не способен на них ответить. И все-таки я продолжила: — Надеюсь, ты не стащил их у соседей? Если так, то это очень плохо. И меня это совсем не радует. И пожалуйста, сообщай о своем приходе, лучше всего постучи в дверь. Слышишь? Твои неожиданные появления меня пугают.
Он продолжал сидеть в кустах, я закрыла окно, в досаде качая головой. На подоконнике цветы теперь лежали кучкой, рисунок был нарушен, а я подумала: он выложил сердце, символ любви. Кто его научил? И понимает ли Юрис смысл этого символа? То есть Юрис в меня влюблен? Только этого мне не хватало! Я угостила его чаем, а он захотел выразить свою благодарность. Он практически не говорит, вероятно, соображает так же плохо. Хотя вовсе не факт. Кстати, парень исходил всю округу и наверняка многое видит. Жаль, что нельзя его расспросить.
«О чем?» — мысленно задала я вопрос. Тем вечером, когда убили девушку, он болтался неподалеку, вполне мог что-то видеть или слышать.
В этот момент в окно громко постучали, от неожиданности я вздрогнула. Юрис прижался лицом к оконному стеклу и улыбался. Половины зубов у него не было.
«Не стоило заводить с ним дружбу», — подумала я, как обычно с большим опозданием сообразив, что его внезапная симпатия влечет за собой ненужное и лишнее беспокойство.
Мне тут же стало стыдно за эти мысли. Я вернулась к окну, Юрис шарахнулся в сторону, опять загукав, а я сказала:
— Молодец, ты все понял правильно.
Через полчаса я обнаружила его на крыльце, он сидел на нижней ступеньке и что-то бормотал. Могло показаться, он напевает.
— Юрис, — позвала я.
Парень вскочил, хотел сбежать, но я махнула рукой, призывая остаться, и он замер в трех шагах от меня.
— Я не против, чтобы ты приходил, — заговорила я, — но у меня есть дела. Давай договоримся, ты не будешь прятаться. Подойдешь и постучишь в дверь. Вот так. Я выйду, и мы немного поболтаем. Хорошо?
Он кивнул. Похоже, он действительно все понял.
— Аня, — сказал громко, кивнул, а потом забормотал, размахивая руками.
— Ты помнишь, как мы встретились, вечером, возле ручья? — решила я попытать счастья, рукой показывая направление. Юрис кивнул. — А еще кого-нибудь ты видел в тот вечер? Видел?
Он опять кивнул.
— Кого?
«Господи, я что, спятила? Разве он может ответить?»
Юрис отчаянно мычал, стараясь помочь себе руками, и даже притоптывал, а я пыталась понять. Через пять минут мы вконец измучили друг друга.
— Ладно, иди, — сказала я с печалью.
Он побрел к калитке, ссутулившись и втянув голову в плечи, больше всего похожий на побитую собаку. А я подумала: чем изводить себя и несчастного парня, лучше бы занялась работой. Позвоню мужу и в самом деле сяду за работу.
Мужу я позвонила, далее план дал сбой. За компьютером я все-таки устроилась, но, глядя на экран, думала о Юрисе. Что он пытался мне сказать? Ведь пытался же? Мать его должна понимать. Хоть что-то должна… Это ее ребенок, и за долгие годы она как-то приспособилась. Что, если поговорить с ней? Баба она вздорная, в селе об этом знали все и предпочитали с ней не связываться. Вряд ли мое появление ее обрадует. Но попробовать, пожалуй, стоит. В общем, раздумывала я недолго и вскоре на велосипеде отправилась в село.
Возле магазина группа женщин что-то обсуждала. Я поздоровалась, мне недружно ответили, после чего воцарилась тишина. Даже не оборачиваясь, я точно знала, все четверо смотрят мне вслед. Взгляды неприязненные, я чувствовала это спиной. Эти взгляды хотелось сбросить, резко отведя плечи назад, сбросить, как ненужный и надоевший груз.
Юрис жил неподалеку от Коровиных. Проезжая мимо дома художника, я заметила Екатерину Осиповну. Она приветливо помахала рукой. На веранде в инвалидной коляске дремал Коровин. Он вдруг открыл глаза, глядя прямо на меня, в глазах такая мука, что я едва не вскрикнула, так вдруг стало страшно. И поспешила дальше, старательно избегая мыслей о нем.
