— А то ты не знаешь. Искала Юриса.
— Юрис тебе зачем?
— Я думаю, часы он принес.
— Юрис?
Мать с сыном переглянулись.
— Почему именно он?
— Я видела, как Юрис положил цветы мне на подоконник. Накануне в магазине я купила ему шоколад, и он, видимо, решил меня отблагодарить. А сегодня вместе с цветами лежали часы. Учитывая, что той ночью я встретила парня недалеко от хутора, он мог болтаться по соседству с местом, где было совершено убийство.
— И забрал часы?
— Наверное.
— По-твоему, он мог видеть убийцу?
Я пожала плечами:
— Вопрос в том, что он может рассказать. Насколько это вообще возможно.
Сергей потянулся к мобильному, который лежал рядом. Мать коснулась ладонью его руки, точно пытаясь остановить.
— А если решат, что бедный парень… — тихо сказала она. — Ты же понимаешь, это не может быть он.
— Я обязан сообщить, — поморщился Сергей. — Это серьезная улика.
— Как думаешь, мы сможем сами с ним поговорить? — сказала я. — Мать ведь как-то его понимает.
— И схлопотать по шее за самодеятельность? Звонить в любом случае надо.
Он поднялся из-за стола и, взяв мобильный, направился с ним в комнату, должно быть, не хотел, чтобы мы слышали разговор. Вернулся через несколько минут.
— Давайте поедим, пока время есть, — сказал ворчливо. — Не пропадать же пельменям.
— Они приедут?
— Конечно.
Мы стали есть, но Сергей, не выдержав, вскоре спросил:
— Значит, там были цветы и эти часы?
— Да.
— И Юрис уже не раз тебя навещал?
— Бедный парень, — вздохнула Вера Сергеевна. — Он не меньше других нуждается в человеческом участии…
— Подожди, мама, — поморщился Звягинцев, а я вдруг поняла, что он мог иметь в виду, и удивилась, почему не подумала об этом раньше.
— Думаешь, убийца обратил на это внимание?
— На вашу внезапную дружбу?
— Да. И сознательно подбросил часы, чтобы свалить убийство на Юриса?
— Боюсь, так и выйдет, — вновь вздохнула Вера Сергеевна.
— Мама, у нас уже два убийства. Если Юриса закроют, а будет еще и третье… Короче, глупо сваливать вину на первого, кто под руку подвернется. И дайте, в конце концов, поесть спокойно.
Я согласно кивнула, и пельмени мы доедали в молчании.
Где-то через полчаса Серега решил покурить, вышел на крыльцо, я отправилась с ним.
— Ты знал, что в Танькином доме что-то искали? — спросила я. Звягинцев кивнул.
— Само собой.
— И она попросила Стаса присмотреть за домом?
— Ну… — повернулся ко мне Сергей, до той минуты вроде бы погруженный в собственные мысли.
— Может быть, в этом причина его смерти?
— О господи, — покачал он головой в большой досаде. — Как это может быть связано? Сама подумай.
— Танька говорит, одна из тетрадей Марты пропала. Неизвестно, что там. Возможно, Стас об этом знал…
— И от него поспешили избавиться? Но что такого он мог узнать? Сплетни столетней давности? Кому они вообще интересны?
— Танька считает иначе.
— Да знаю я, что она считает. — Сергей затушил сигарету и бросил ее в жестяную банку, которую использовал вместо пепельницы. — Она на этих дневниках помешалась. Война, немцы… Со школой мне весь мозг вынесла. Я имею в виду нашего пионера-героя. Не знаю, где у начальства мозги были, когда они решили школу его именем назвать, но наши-то всегда были в курсе его настоящей истории. Ну, выяснится, что герой был не совсем здоров, и что? Снимут по-тихому табличку со школы. Какая-нибудь газетенка за новость ухватится. Кому от этого худо, матери Юриса? Она одна из родни героя осталась. Так ей пофиг. У нее вон свой герой носится неизвестно где. А кто кого тогда немцам сдал, это, конечно, познавательно, но… в живых-то никого уже нет, — гораздо спокойнее закончил он и вздохнул. — Аня, у нас два убийства, вот это серьезно.
— Но ты ведь почему-то связал смерть Стаса с убийством Оли Зиновьевой? И с гибелью еще одной девушки.
— Да, связал. Потому что… подозрительно… все одно к одному. Но никакого отношения к дневникам Марты это точно не имеет. Не слушай Таньку и не морочь голову мне. Твоя подруга от свалившегося на нее успеха придает слишком большую значимость этим книжкам.
Я пожала плечами, хмурясь и избегая его взгляда. Если честно, с ним трудно не согласиться. Все это я не далее как вчера сама говорила подруге. С другой стороны, как только я узнала, что Стас, оказывается, присматривал за домом Марты, появилось беспокойство, что-то сродни предчувствию, если угодно. И после слов Сергея оно отнюдь не улетучилось, напротив, росло и крепло.
— И кто, по-твоему, забрался в дом?
— Да кто угодно. Ребятня, алкаши… Твою Таньку миллионершей считают, может, решили, что часть своих миллионов она здесь оставила. Стоит дом долгое время без хозяина, искушение заглянуть велико, вот кто-то и заглянул…
— И ты даже не догадываешься кто? — усмехнулась я.
— Согласен. Это странно. Но… Аня, извини, мне не до Танькиных фантазий, когда тут такое творится.
Он поднялся, собираясь вернуться в дом, но в этот момент в поле нашего зрения появилась машина, и Сергей сказал:
— Ну вот, приехали.
Особого облегчения в голосе не чувствовалось, скорее беспокойство. Первым, кого я увидела, был Плятт, с ним явились еще двое мужчин. Плятт, направляясь к нам, приветливо помахал мне рукой:
— Анна Викторовна, добрый день.
— Здравствуйте, — ответила я.
— Итак, нашлись часы? Похожие на те, что вы видели у Анастасии Терентьевой?
Он улыбался. Наверное, именно поэтому я и решила, что звучит это как-то издевательски, а потом подумала: «Черт его знает, может, он меня подозревает? Убила девчонку, а теперь сама себе часы подбросила, чтоб запутать следствие».
— Да, — ответила с неохотой. — Кто-то подбросил мне часы на крыльцо вместе с цветами.
— С цветами? Интересно. И почему именно вам?
— Потому что это, скорее всего, Юрис. Таким образом он хотел выразить свою благодарность за пирог с маком, которым я его угостила. Хотя, возможно, я ошибаюсь и часы оставил кто-то другой.
— Понятно, — продолжал улыбаться Плятт, двое других молчали. Сергей тоже помалкивал, хмуро глядя на гостей.
— Где, кстати, часы? — спросил Олег Сергеевич.
— В доме, — ответил Звягинцев. — Заходите.
Мы друг за другом вошли в дом, Вера Сергеевна, увидев прибывших, заволновалась:
