— Значит, пальнула для острастки? Ну, хорошо хоть не отстреливалась. — Он взглянул на часы. — Отвезти тебя в город?
— С какой стати? — удивилась я.
С минуту он смотрел на меня укоризненно.
— Тогда ко мне поехали. Ты ведь не думаешь остаться здесь?
— Думаю. Почему я должна уходить из собственного дома? Потому что какой-то идиот решил поупражняться в метании камней?
— Три окна выбиты, если ты не заметила. Ничего, что ночь впереди?
— Буду держать ружье под рукой.
— Черт, — досадливо покачал он головой. — Ты хоть понимаешь?..
— Почему тебе так хочется от меня избавиться? — перебила я.
— Чего мне хочется, ты знаешь очень хорошо. Ладно, если Магомет не идет к горе… Останусь у тебя ночевать. Надеюсь, против этого ты возражать не будешь?
— Ты вовсе не обязан…
— Идем в дом, — сказал он, поднимаясь. — Тебя трясет всю.
— Это от холода, а не от страха, — усмехнулась я.
— Тем более.
Пес остался лежать возле порога. Я смела осколки с пола, Сергей вынул из рамы остатки стекол.
— Стас собирался теплицу ремонтировать, — сказал он. — Стеклами запасся. На дворе лежат. Вот и пригодились.
— Ага, нет худа без добра, — заканчивая уборку, кивнула я.
— Матери позвоню.
Сергей достал мобильный, а я вынесла ведро со стеклами в сени, когда вернулась, разговор он уже закончил.
— Значит, ты его не видела? — спросил он, устраиваясь на диване в гостиной, вопрос звучал, скорее, риторически, ответ был ему уже известен. — Черт, как дует из окна. Может, все-таки ко мне поедем?
Я собрала подушки в комнате Стаса и заткнула окна. Не бог весть что, но замерзнуть не должны. Однако вид разбитых окон навевал тоску.
— Идем в мою комнату, — сказала я.
Он вошел вслед за мной и стал оглядываться.
— Надо же, ничего не изменилось. Как будто не прошло столько лет.
— Мы изменились, — усмехнулась я.
— Думаешь? Когда я смотрю на тебя, мне так не кажется. А вот когда вижу в зеркале свою рожу… башка совсем седая.
— Тебе идет. Мне идут морщины, а тебе седина.
— Нет у тебя никаких морщин, — махнул он рукой. — Ладно, кто это может быть, по-твоему?
Я пожала плечами и задала свой вопрос:
— Они что, в самом деле считают, что я виновата в гибели Юриса?
— Кто — они?
— Перестань.
Сергей вздохнул, прошелся по комнате:
— Не думал, что тебе стекла начнут бить. Не думал, что так скоро.
— Чего еще следует ждать?
— Постарайся их понять, — игнорируя мой вопрос, продолжил он. — Они напуганы.
— Господи, да почему я? Хотя какая, в общем-то, разница, раз уж меня назначили виноватой…
— Мать Юриса — вздорная баба, а тут такое горе…
— Ага, — подхватила я. — Есть еще Ирина, которая не в восторге от того, что ты здесь частый гость. Наверное, есть еще кто-то… кто знает, кому я дорогу умудрилась перейти. Скажи лучше, удалось что-нибудь узнать о парне, которого с Юрисом видели?
— Удалось. К Трифоновым приехал, из города, приятель их сына. Как только слух прошел, что я его ищу, парня сразу в город отправили. На такси денег не пожалели. И Трифоновы поначалу глаза таращили, мол, какой парень, никого не видели, не слышали. Сплошные наговоры. Пришлось пригрозить… Но парень этот точно ни при чем. Они с Иваном весь день в бане квасили, то есть начали еще накануне. С утра гость в магазин за пивом отправился и встретил Юриса. Ну и не от большого ума стал к нему цепляться. Потом пива купил и с Ванькой в баню отправился. Короче, то пили, то за пивом бегали, и все у соседей на глазах. К вечеру так набрались… Марина, Ванькина мать, их в бане заперла, чтоб угомонились наконец. Выпустила только утром.
— А это точно он? — засомневалась я.
— Больше чужаков в селе не было. Никто ничего подозрительного не заметил. Коровина с мужем ни свет ни заря куда-то отправилась. Но это дело обычное, по словам соседки, любят шляться по округе с раннего утра.
— Это лучше, чем в четырех стенах сидеть, — сказала я.
— Наверное, — пожал Звягинцев плечами. — Сыщик, как видишь, из меня никудышный.
— Напротив, парня ты нашел.
— Ну, это не трудно. Надежда Суворкина, продавщица, слышала часа в четыре утра, как под окнами машина проехала. Она в крайнем доме живет, так что, похоже, кто-то в сторону хутора направился. Но машину она не видела, и пока не ясно, кто это мог быть.
— Вот как? Значит, была машина?
— Если верить Надьке. Вряд ли ей привиделось. Постели мне в гостиной, — сказал он, должно быть, утомившись разговором. А может, находиться в моей комнате ему было тяжело.
— Лучше в комнате Роланда, там окна целы, — невесело пошутила я и пошла стелить ему постель.
Он умылся в ванной, вышел с полотенцем на плече, а я спросила:
— Кстати, а как вы помирились?
— С кем? — не понял он.
— С Роландом.
— Мы ссорились с твоим братом? — кажется, его удивление было вполне искренним. — Не помню. Он звонил?
— Нет.
— То есть он все еще не знает, что ты здесь?
— И у меня большая просьба: не торопись сообщать ему об этом.
Утром я проснулась рано. Лежала в кровати, прислушиваясь. Тихие шаги в сенях. Оказалось, Сергей уже встал. К тому моменту, когда поднялась я, он затеял вырезать во дворе стекла.
— Привет, — сказал мне, не оборачиваясь.
— Может, сначала позавтракаешь? — предложила я.
— Закончу здесь и позавтракаю.
Через полчаса мы сидели за столом друг напротив друга.
— Твоя мама говорила, что Стас в последнее время заглядывал к Коровиным, — сказала я.
— Да? — Он вроде бы удивился. — В селе его видели довольно часто, он чувствовал себя неважно, к врачу наведывался, к фельдшеру на уколы, в аптеку…
— Вряд ли твоя мама ошибается.
— Это точно. Почему тебя вдруг Коровины заинтересовали?
— Не Коровины, а Стас. Ты же знаешь, особо общительным человеком он не был. Но почему-то вдруг стал заходить к Коровиным. Что у него могло быть общего с художником и его женой?
— Хочешь с ней поговорить? Может, лучше мне?
— Нет. Не лучше. Ты все-таки представитель власти, хоть и сосед.
— Ну да… Что ж, поговори. Ладно, пойду стекла вставлять, — закончив завтракать, сказал он и отправился на улицу, а я стала мыть посуду.
