— Это точно, — кивнула я, о чем тут же пожалела, теперь Вера Сергеевна смотрела на меня с сомнением, словно ожидая подвоха.
— Значит, они то сходились, то расходились, — пришел мне на помощь Сергей. — А Лена в какой период родилась?
— Вот уж не знаю…
— То есть сомнений в отцовстве ни у кого не было?
— Как же не было, если Кирюхин каждый раз орал по пьяни, что Светка — шалава и Ленку нагуляла.
— Вот как. И что по этому поводу думает общественность?
— А то ты наших баб не знаешь! — всплеснула руками Вера Сергеевна.
— Знаю очень хорошо, потому и спрашиваю.
— Решили: дыма без огня не бывает…
— То есть, возможно, Виталька прав и дочь вовсе не его? Установить отцовство он не пытался?
— Виталька? Не смеши. Он только и может, что горло драть. Да он слыхом не слыхивал про все эти ДНК, да и на что ему? Алименты все равно не платил, с чего платить-то, если за всю жизнь от силы полгода проработал. А мамаша его ни Светку, ни Ленку никогда не признавала. Дурная она, с родной сестрой уж лет десять не разговаривает, а разругались, смешно сказать, из-за лука. Лук-севок сестра из города привезла и деньги с нее спросила. Та и пошла материть ее на чем свет. И сапоги-то она ей за просто так отдала, и шапку… С тех пор даже не здороваются.
— С мамашей Витальки понятно, а с Ленкой-то что? Кто, по мнению наших баб, мог претендовать на отцовство?
— Откуда мне знать? Никто свечку не держал…
— Не поверю, что по этому поводу не высказывались.
— Чего глупости-то слушать?
— Мамуля, нам глупости-то как раз и интересны.
— С ума вы, что ли, сошли? Сплетни собирать?
— Ты бы лучше вспомнила…
— Ну, болтали, вроде Гришка Емельянов мог, они с Виталькой друзья, и он к Светке, случалось, заглядывал. Вроде по-соседски. Но я в этом сильно сомневаюсь, Гришка похуже Витальки, почто он Светке, шило на мыло менять. Еще мастера приплели, из города приезжал, в мастерской работал, по ремонту техники, года два-три. Потом, видно, место получше нашел, уволился. Болтали, видели его со Светкой, но парень совсем молоденький был, вряд ли он на замужнюю позарился, когда девок много. Да и красотой Светка не блистала. Хотя баба работящая.
— Значит, мастер? А как хоть его зовут, помнишь?
— Сколько лет прошло. Вроде Иван. Иван, да.
— Еще претенденты были? — спросила я.
Вера Сергеевна пожала плечами, отводя взгляд.
— Мамуль, мы ведь не расстрельные списки составляем, давай, колись.
— Светка ведь у Коровиных работала. Помогала по хозяйству. Екатерина Осиповна уборкой никогда не занималась, только готовила. За это ее местные барыней прозвали. А дом-то большой, да еще мастерская. Вот и наняли Светку. Она так и работала до самой болезни Коровина. А уж как беда случилась, Екатерина Осиповна ей отказала. С деньгами, видно, туго стало. Понятное дело, пенсии копеечные, лекарства сумасшедших денег стоят, а работал-то один хозяин, и если он больше картины писать не может, то откуда деньгам взяться? Это Светлана так решила. Хотя я-то знаю, к ним люди приезжают за картинами, покупают. Так что вряд ли бедствуют. Но если привык жить на широкую ногу…
— Я правильно понял: наши дамы заподозрили, что у Светки с художником роман?
— Глупость, конечно. Зачем ему Светка? Да и где они Ленку строгали? В мастерской, на глазах у законной жены? Екатерина Осиповна, считай, всегда дома, мужа никогда одного не оставляла.
— Но слухи все равно были?
— Нашим бы только поболтать. Вроде Светка кому-то сказала: рисовал он ее. Голую. У художников это дело обычное, но для нас срам. Баба, у которой голова на месте, голой перед мужиком скакать не будет. Особенно если в доме этого мужика работает.
— Немного же вам надо, чтоб человека в папаши записать, — хмыкнул Сергей.
— Кому это — вам? — возмутилась Вера Сергеевна. — Я, что ли, все эти глупости выдумываю? Девчонку свою Светка всегда баловала. Одевала, как принцессу, и вообще… телефон дорогой, компьютер ей купила, когда та еще маленькая была. Конечно, она на почте работает, в магазине полы мыла, ну и у Коровиных. Но вряд ли миллионы получала…
— То есть, по-вашему, кто-то ей помогал? И все решили: это настоящий отец девочки?
— Не Виталька же… и не мамаша его… И ей точно кто-то помогал. По крайней мере, подарки девчонке дарил дорогие.
— То есть, вполне вероятно, это действительно Коровин? — сказала я.
— Вот уж не знаю. Больше вроде некому, если только в городе кого подцепила. Но уж это разве что на одну ночь. Она из села, считай, никуда не уезжала.
— Похоже, мы нащупали связь, — повернулась я к Звягинцеву. Он криво усмехнулся:
— Серьезно? А какую?
— Предположим, что народная молва права, и Лена — дочь Коровина…
— Вы мне лучше скажите, чего вы к Кирюхиным привязались? Лена утонула… — Вера Сергеевна переводила взгляд с меня на сына, потом перекрестилась. — Господи спаси… Вы что же, решили, ее тоже?..
— Только не вздумай кому-нибудь брякнуть об этом, — посуровел Звягинцев.
— Что ты, сынок, но… как же так…
— Это всего лишь наши догадки.
— А о матери Анастасии Терентьевой вы что-нибудь знаете?
— От кого она дочь родила, что ли? — вдруг рассердилась Вера Сергеевна.
— Было бы неплохо, — пожала я плечами, а она заговорила спокойнее:
— Терентьева здесь меньше года живет. Дачница. Хотя дачники на зиму съезжают, а она нет. Но все равно дачница, если не наша. Дом купила, считай, за бесценок. У Пахомовых бабка умерла, что жила здесь, а дети все разлетелись кто куда. Ну и продали, лишь бы побыстрее от головной боли избавиться. Терентьева из города, про мужа ничего не говорила. Ни с кем из наших особо не общается. Она в городе в Доме культуры работала, и сама вся такая культурная, мы, понятно, ей неровня. Пробовала с Коровиной подружиться, но той, видно, подруга без надобности. Да и когда ей, она со своим Дмитрием Владимировичем, точно с дитем малым. В город Терентьева часто ездила, а дочка сюда приезжала редко. Сейчас мать в городе. Девчонку там похоронили. Ничего про них я больше не знаю.
— Спасибо, — кивнула я, Вера Сергеевна только рукой махнула, мол, за что благодарить-то?
— Придется опять в город ехать, — сказала я Звягинцеву, когда его мать отправилась мыть посуду, от моей помощи категорически отказавшись.
— Зачем? — хмыкнул он.
— Покопаться в биографии Терентьевой.
— И что ты надеешься обнаружить в ее биографии?
— Точки соприкосновения с остальными жертвами.
— У нас же вроде маньяк по лесу бродит, так какие же могут быть точки соприкосновения? Все жертвы — случайные девушки, оказавшиеся в ненужном месте в ненужное время.
