— А если все-таки нет?
— Понял, куда ты клонишь. Одна из девчонок — племянница Коровина, другая якобы его дочь. Но все это вилами по воде. Во-первых, Ольга Зиновьева все-таки не его племянница, а племянница его жены, то есть родня не кровная. А главное — мотив. Кто-то на наследство нацелился? Или это месть? Если месть, то за что? Получается, мстят сразу и мужу, и жене. И как-то уж затейливо. Вряд ли гибель дочери мужа, во грехе прижитой, особо ранит Коровину, да и сомнительно, что она об их родстве догадывалась, не то бы такую помощницу по хозяйству давно выгнала.
— Слухи все же могли до нее дойти.
— Она от местных особняком держится, но, допустим, могли. Тем более маловероятно, что она воспримет гибель Лены как личную трагедию. Да и художнику не до сильных переживаний, своего здоровья уже не осталось, еще вопрос, хорошо ли он понимает, что вокруг происходит. Услышав фамилию Коровиных, ты делаешь поспешные выводы. Вот и все.
— Допустим, — кивнула я. — Давай все проверим и убедимся, что я не права.
— Как проверим? По документам Лена Кирюхина — дочь местного алкаша, а вовсе не художника, о чем бы бабы не сплетничали. К тому же, если ты заметила, кандидатов на отцовство было несколько. Ты что предлагаешь: идти к Кирюхиной и спросить, от кого она ребенка родила? Так, может, она и сама не знает. И как ты ей наш интерес объяснишь, если дочка ее погибла в результате несчастного случая. Или сама утопилась, как местные болтали. Представляешь, что тут начнется, если пойдет слух, что это убийство? Я уж молчу, как к нашей самодеятельности отнесутся следаки, тот же Плятт, к примеру.
— Критику принимаю, — кивнула я. — Какие будут предложения? — Сергей досадливо хмыкнул и отвернулся. — Если предложений нет, давай все-таки покопаемся в биографии Терентьевой, и коли вдруг опять всплывет фамилия Коровина…
— Хорошо, — кивнул он. — Если вдруг всплывет, обещаю отнестись к твоей версии со всей серьезностью.
— К сожалению, никакой версии нет, — вздохнула я. — Ты прав. Пока лишь совпадения, да и то сомнительные, если отцовство Коровина не более чем слухи. Поговорить бы с Кирюхиной, но и тут ты прав: запросто может послать нас подальше, а вот последствия будут скверные.
— Ты сказала, что вчера на тропе кто-то был, — помедлив, заметил Сергей. — Шел за тобой. Если в самом деле маньяк, то все понятно: одну девчонку из-под носа увезли, так он за тобой увязался, чтоб прогулка впустую не прошла. А вот если следовать твоей версии… подружка Вовы Кочеткова точно никакого отношения к Коровину не имеет, так же, как и ты.
— Насчет себя не уверена. Я была частым гостем в их доме, он меня рисовать учил. И он, и его жена хорошо ко мне относились. Может, для убийцы этого достаточно? Кто знает, что в голове у психа?
— И кто это может быть? Какой-то художник-неудачник, которому Коровин дорогу перешел? Не только сам Коровин, но и его жена? Я, кстати, с Екатериной Осиповной не раз говорил после гибели племянницы. У нее никаких догадок, кем мог быть убийца. Ни одного недруга девушки припомнить не смогла.
— Вот именно, что девушки. Речь ведь шла о ней. Как Коровиной могло прийти в голову, что мстят ей самой? С Екатериной Осиповной надо обязательно еще раз поговорить. Но после того, как мы убедимся, что наши догадки хоть что-то под собой имеют.
— Ладно, попробую навести справки о Терентьевой. Не думаю, что это будет трудно. Останешься сегодня у нас? — без перехода спросил он.
— С какой стати? — удивилась я.
— С такой… Я обещал твоему брату, что с тобой ничего не случится.
— Я буду ночевать в своем доме.
— Тогда сегодня я у тебя в гостях, — вздохнул Звягинцев. — И не спорь. Иначе, в самом деле, из города прибудет охрана.
В этот момент вернулась Вера Сергеевна.
— Пока вас не было, здесь опять следователи по домам ходили. Сюда звонили, я сказала, ты в городе. Ты бы, сынок, в такое время лучше бы на рабочем месте был. В город можно в другой раз съездить.
— Со мной они уже разговаривали, вряд ли я им что-то новое скажу.
— Мало ли… вдруг им помощь нужна. Уходите? — забеспокоилась она, увидев, что мы направляемся к двери.
— Отвезу Аню и вернусь, — сказал Сергей.
— Я сама доберусь, — ответила я. — Подышу свежим воздухом.
— Поехали, — посуровел он.
По дороге Звягинцев все больше молчал.
— Может, пока идет расследование, тебе отлучаться действительно не стоит? — нерешительно сказала я.
— Они мне не начальство, — отрезал Сергей. — И в моей помощи не нуждаются, сами с усами.
— Понятно.
«Может, по этой причине он и отправился в вагончик у карьера? Обиду заливать?» — подумала я, но предпочла промолчать.
В дом Звягинцев вошел вместе со мной, повеселевший Верный вертелся под ногами.
— Приеду часов в десять, — сказал старый друг. — И, ради бога, держи дверь запертой.
Он уехал, а я устроилась за столом с намерением поработать, но почти сразу переключилась на наше расследование. Звягинцев, конечно, прав, моя версия за уши притянута, но чувство, что мы на правильном пути, лишь крепло, несмотря на здоровый скептицизм.
«Кому могли досадить Коровины?» — вывела я на листе бумаги и задумалась. Не просто досадить, а вызвать лютую ненависть. При этом разделались не с самими Коровиными, а с их близкими родственниками, если Лена Кирюхина и впрямь дочь Дмитрия Владимировича. Должен быть в этом какой-то смысл…
Мои размышления прервал телефонный звонок. Звонила Татьяна.
— Ты еще на хуторе? — спросила весело.
— Ага. Все больше убеждаюсь, что здесь мне самое место.
— Как идет расследование?
— Ты что конкретно имеешь в виду?
— Да я так, к слову. У вас там просто триллер разворачивается. Убийство за убийством. И это в нашей богом забытой дыре… Кто бы мог подумать…
Я рассказала о поездке в город и моей версии.
— А что, — подумав, заметила Танька. — По-моему, в этом что-то есть… На вашем месте я бы поделилась своими догадками со следователем. В конце концов, это их работа убийц ловить, а вовсе не деревенского участкового. И уж точно не твоя. Роланд приезжал?
— Да.
— И позволил тебе остаться на хуторе, когда в округе бродит маньяк?
— Я взрослая девочка.
— Не сомневаюсь. Но он, по моим воспоминаниям, на редкость упрямый мальчик.
— Кто ж спорит. Серега у меня ночует.
— Это хорошо или плохо?
— Это обременительно, но я потерплю.
— Мудро. Лично я всегда мечтала о мужике в доме. Но звоню я не поэтому. Скинула тебе на почту фотки дневниковых записей. Там речь о твоем деде.
— Ты вестник счастья или как?
