— А что?
— Я его видела.
— Кого? Деда?
— Ага.
— Не знаю, что и думать. Я должен понимать твои слова буквально?
— Скорее всего, Агнес сообщила ему об том, что его дочь находится в Аргентине. Возможно, он встречался с мамой. Надо будет спросить, не подходил ли к ней симпатичный старикан с разговорами о бывшей Родине. Ко мне он подсел в кафе, и мы болтали с ним больше часа.
— И ты его не узнала?
— Шутишь? На фото ему тридцать, а теперь, прикинь, сколько было во время нашей встречи. Да мне и в голову не могло прийти, что это мой дед.
— О себе он что-нибудь рассказывал?
— Наверное. Только я ничего не помню.
— А имя назвал?
— Кажется. Слушай, для меня это был чудаковатый старикан, подсевший в кафе. Вся надежда, что Марта еще упомянет его в дневниках.
— Даже если нет… по крайней мере, мы знаем, он смог выбраться отсюда… Везунчик… Ладно, пока…
Я повертела мобильный в руке, прикидывая, позвонить Таньке или сначала закончить с дневником? В отличие от Роланда, мне не терпелось узнать, какую еще запись отметил Стас. В общем, мобильный я отложила. Открыла тетрадь на нужной странице и стала читать, поначалу теряясь в догадках, почему это могло заинтересовать моего дядю. А когда поняла, о ком идет речь… это было сродни ледяному душу, дыхание перехватило, а я замерла, таращась на тетрадь, потом схватила телефон и быстро набрала номер Звягинцева, молясь, чтобы он был в селе, а не уехал куда-то по срочному делу.
— Да, — отозвался он, а я смогла перевести дух.
— Ты где?
— В своем кабинете. У тебя все в порядке? Голос какой-то странный.
— Сережа, кажется, я знаю, кто убил девушек, то есть я знаю, у кого мог быть мотив.
— Отлично. Мне расскажешь?
— Я серьезно.
— Так и я вроде не шучу.
— Немедленно отправляйся к Коровиным и будь рядом с ними до моего прихода.
— И кого из Коровиных ты подозреваешь? Один в инвалидной коляске, а другая, по твоим собственным словам, из-за племянницы в схему не укладывается.
— С племянницей до сих пор не ясно, — тут до меня дошло, чтобы заставить Сергея действовать, придется кое-что объяснить, не откладывая на потом. — Я нашла недостающую тетрадь, ту, что пропала из дома Марты. Ее забрал Стас и спрятал. Он искал сведения о своем отце и случайно наткнулся на кое-что еще. Много лет назад к Марте приходила Коровина, просила сделать аборт. Местные болтали, что Коровина не могла иметь детей. Но это не так. Это была ее третья беременность. Понимаешь? Но Коровин ничего не хотел слышать о детях и велел ей немедленно решать проблему. Дважды до этого она уже делала аборт, а в этот раз нарочно затянула подольше, надеясь, что в такой ситуации Коровин позволит ей родить… Но он и в этот раз ничего не стал слушать. Официально делать аборт на таком сроке ей бы не стали, вот она и отправилась к Марте.
— И что Марта?
— Отказалась. Последствия могли быть самые скверные. Она предупредила об этом Коровину и предложила хорошо подумать. Той пришлось выбирать между ребенком и мужем.
— И кого она выбрала?
— Мужа. Аборт сделала где-то в городе. При следующей их встрече Коровина плохо выглядела, до этого ее недели две в селе не видели. Марта поняла, в чем дело, подошла к ней, когда рядом никого не было… После этого аборта иметь детей она уже не могла.
— Сочувствую, но это был ее выбор. Я не понял, почему тебя так разволновали эти записи?
— Звягинцев, она всегда хотела иметь детей, а он ей это запрещал. И вдруг она узнает, что у него есть дети, которым он помогает, с которыми видится…
— Черт, допустим, это мотив. Но племянница? И кто ей рассказал о его дочерях?
— Возможно, он сам признался. И еще. Коровину известно, что она убийца. Он пытался мне сказать об этом. Екатерина Осиповна утверждала, что это приступ удушья, но никаких приступов у него нет, сегодня мне об этом сообщила Маратовна. Ты понимаешь?
— Пользуясь его беспомощностью, она убила его дочерей? Да она садистка какая-то…
— Она женщина, которую лишили ее детей.
— Да уж, верно говорят, бойся мести бабы… Особенно той, что крепко любит.
— Ты пойдешь к ним?
— Зайду по-соседски. Надеюсь, что мы ошибаемся и Коровина здесь ни при чем…
Через пять минут я уже неслась на велосипеде в сторону села, Верного оставив во дворе. Звягинцева я обнаружила возле калитки дома Коровиных.
— Нет никого, — сказал он мне, когда я спрыгнула с велосипеда. — Должно быть, гулять ушли. Или в магазин. Она ведь его одного никогда не оставляет.
Он усмехнулся с горечью, а я сказала:
— Боюсь, что все-таки оставляла. А ты уверен, что дома никого нет?
— Я звонил. И на домашний телефон тоже.
— Идем, — вдруг почувствовав беспокойство, сказала я и открыла калитку.
Звягинцев нехотя последовал за мной к крыльцу. Входная дверь была заперта.
— Есть еще одна дверь, в сад…
Мы свернули за угол дома, теперь Звягинцев шел впереди. Вторая дверь тоже оказалась запертой. Скорее всего, Коровины действительно отправились на прогулку, домоседами их не назовешь, но беспокойство во мне лишь росло. Я стала стучать в окна, заглядывая во все по очереди. Сергею это, похоже, надоело, он следовал за мной с заметной неохотой.
— Давай дождемся их…
На кухонном окне плотная штора.
— Зачем зашторивать окно днем? — спросила я. Сергей пожал плечами.
— Вот что, выбивай стекло, — решительно произнесла я.
— Ты спятила? — помедлив, спросил Сергей. — Как это — выбивай?
— Понятия не имею, как… Наверное, надо найти камень. Или еще что-то тяжелое. Звягинцев, если это не сделаешь ты, сделаю я.
— Да что на тебя нашло, скажи на милость? Как мы с хозяйкой объясняться будем, ты хоть подумала?
— Скажем, что беспокоились, все ли у них в порядке. Стекло потом вставишь. Объяснения я беру на себя. Что ты стоишь? — рявкнула я.
Он покачал головой в большой досаде, затем ловко взобрался на отлив под окном, довольно широкий, и, держась обеими руками за стену, ударил каблуком ботинка по стеклу. К счастью, рама была старая, никаких стеклопакетов. Посыпались осколки, а Звягинцев, просунув руку, открыл шпингалет, сначала тот, что внизу, а потом и верхний. Окно со скрипом открылось, а я порадовалась, что вторую раму на зиму поставить еще не успели.
— И что теперь? В дом лезть? — повернулся ко мне Сергей.
— А для чего мы все это затеяли?
Он вновь покачал головой и, шагнув внутрь, отдернул штору, после чего матерно выругался. И торопливо спрыгнул в кухню.
