Глава 3
Самолеты звеньев связи полков довольно интенсивно использовались для передачи различных сообщений наступающим частям, так как радиосвязь иногда утрачивалась. 10 июня к Олегу сразу после завтрака подошел мрачный Вологдин:
– Слушай, командир, тут вот какое дело. Горностаеву арестовали.
– Где и за что?
– Она везла в 148-й танковый полк срочный приказ на изменение направления удара, просто оказалась под рукой у начальства. Разведка вскрыла впереди замаскированные противотанковые позиции, а связь, как всегда, не сработала. Вернулась, доложила, что приказ передан, а полк напоролся на засаду и понес значительные потери. Командир полка сказал, что приказ не получал. Ее, естественно, арестовали, это было еще вчера. Нам сообщили только сейчас. Там еще какая-то непонятная история, самолет тоже потерян.
– Вот что, надо мне туда лететь. Что-то здесь не так! Не могла Настя соврать, если бы не передала приказ, прямо бы и сказала.
– Командир, во-первых, туда Музыка вылетел. Во-вторых… Ты только… Сядь вот сюда… Там целая комиссия работает, а тут им такой подарок. Как они на это реагируют, сам знаешь…
Северов несколько секунд переваривал информацию, потом медленно сказал:
– Что еще за комиссия? Хотя какая разница. Я все-таки полечу, я должен.
– Ты уверен, что глупостей не наделаешь?
– Нет. Если что, дивизия на Синицком. Не останавливай меня, не надо.
Северов приказал подготовить «Хадсон», зашел к себе, прикрепил на гимнастерку дубликаты Звезд. В «Хадсоне» уже сидел Гладышев и четверо его орлов. Олег приказал им вылезать, но те уперлись, пришлось повысить голос.
– А как же вы, командир?!
– А мне иначе нельзя.
До места долетели быстро. Хибару, где сидели особисты, Олегу показали сразу. Издалека Северов видел, как оттуда выскочил Музыка и, оглядываясь, быстро зашагал обратно к «У-2», на котором прилетел. Заметив Северова, махнул рукой и пошел дальше.
Часовому у крыльца летчик велел вызвать дежурного. Тот появился почти сразу, Олег объяснил ему цель прихода. Лейтенант удивился:
– Только что по тому же вопросу товарищ майор приходил.
– Судя по скорости, с какой он удалился, вопрос не решен.
– Воля ваша, пойдемте, я вас провожу. Только начальство ругаться будет, не любит оно, когда отвлекают.
– Этого никто не любит, но я отвечаю за своего летчика.
Дежурный кивнул, потом сказал:
– А я вас к Гусеву отведу!
Что за Гусев и почему именно к нему, Северов спросить не успел, лейтенант распахнул дверь, шагнул в нее и доложил:
– Товарищ капитан госбезопасности, тут товарищ подполковник по поводу своей летчицы.
Олег зашел и представился, мужчина лет сорока, сидящий за столом, скользнул взглядом по Звездам, встал, пожал руку, отпустил дежурного и сделал приглашающий жест в сторону стула.
– Спасибо. Я, собственно, по поводу сержанта Горностаевой, моей подчиненной.
Гусев устало вздохнул:
– Ведется следствие. Суть знаете?
Северов кивнул:
– В общих чертах, но что-то здесь не так. Я ее знаю уже год, она никогда не обманывала. Если бы не передала приказ, так бы и сказала.
Особист хмыкнул:
– Что, испугаться не могла?
– Чего тут пугаться-то? Подумайте сами, небо наше, а она не в тыл врага летит. Таких заданий, когда реальная опасность была, она много выполнила. Если бы не нашла полк, так бы и доложила. Какой смысл врать, вскроется ведь сразу!
– А страх, он смысл не ищет. Случаи перехода к врагу, добровольной сдачи в плен имеются? Имеются! А какой в них смысл? Никакого!
– Да разобраться же надо!
– Так мы и разбираемся!
В это время зазвонил телефон, Гусев поднял трубку, выслушал невидимого собеседника, ничего не спросил, сказал только «понятно!» и положил трубку. После этого перебрал на столе несколько газет, взял одну из них.
– Пойдем со мной, есть одна мысль. А вы, как командир, воздействуйте на нее, чтобы правду говорила. Не положено, конечно, но если мои подозрения верны…
Что за подозрения, особист не поделился, вышел из кабинета и быстро зашагал по коридору, летчик пошел за ним. Комната, в которую они зашли, была точной копией предыдущей. Настя стояла перед столом, за которым сидел полковой комиссар и буравил ее глазами, у стены вытянулся дюжий сержант с равнодушным лицом и связкой ключей в руках, еще один сидел за столом и писал. На девушке была гимнастерка с оторванными на вороте пуговицами, сапоги и кальсоны, щедро разрезанные сзади до колена, типа чтобы не убежала, она держала их руками, по щекам летчицы текли слезы. Прежде чем Северов успел что-либо сказать, Гусев возмутился:
– Это что? Совсем охренел?
Полковой не ответил, углядел стоящего чуть сзади летчика и заорал:
– Да что это такое? Кто пустил? Проходной двор какой-то! Сержант, вызови дежурного, я ему…
– Не ори! – капитан поморщился. – Вы тут в разведчиков играете, что ли?
Комиссар досадливо махнул рукой, увидел Звезды Северова и уже спокойнее произнес:
– Да не мы это! Чего ты несешь, что о нас человек подумает! С чем пришел-то?
Гусев раскрыл газету и показал ее Насте:
– Посмотри, нет на этой фотографии командира, которому ты приказ передала?
Летчица шмыгнула носом:
– Вот он!
– Васюков, гнида! – удовлетворенно сказал капитан. – Так я и думал!
– Объясни уже, – устало вздохнул полковой комиссар. – Васюков-то здесь при чем?
– К нам позавчера Мехлис приехал, по своему обыкновению на передний край полез да свиту с собой потащил. Из местных его несколько человек сопровождали, среди них полковник Васюков. А он храбростью особой никогда не отличался, я пересекался с ним несколько раз, знаю. Как Мехлис на трусов реагирует, всем известно. Вот и тут разозлился и велел командующему армией его с поручениями на передовую посылать, от боязни противника лечиться. Как раз в это время Васюков в танковом полку и оказался. Стрельба началась, а он, вместо того чтобы приказ передать, в тыл отъехал. Мне особист полка отзвонился, все рассказал, сошлась мозаика. Объясни теперь, почему она у тебя в таком виде?
– А пусть сама расскажет!
Настя опять шмыгнула носом:
– Меня, как прилетела обратно, снова с приказом послали. Почти долетела, вдруг «Мессеры», пара охотников. Ведущий дал очередь, тут наши, немцы ушли. А у меня движок встал – попали, видимо. Села, на местности определилась и пошла к дороге. На пути речушка, пришлось снизу все снять и вброд переходить, а на другом берегу разведгруппа немецкая. Решили меня с собой взять, а чтобы не сбежала, кальсоны разрезали, сапоги велели надеть и в них заправить. Один из немцев сказал, мол, русские так с их пленными делают, чтобы убежать не могли. Потом к линии фронта потащили.
