Ладно, пора допивать чай и идти открывать своё заведение – времени уже предостаточно. Тот чинуша из Земгора, конечно, муку отдает подешевле, но и требует, чтобы очереди собирались побольше, да и слушки кой-какие людям подкидывались. И, что самое главное, проверяет, паскуда! Везде у него людишки есть, которые покрутятся вокруг да около, да и донесут, что вот, мол, пообещался такой-то, да не сдержал слова, лавку открыл рано, очередь не собрав, не поморозив, да и покупателям ничего про грядущий голод не сказал, наоборот, успокаивал, что всё обойдется… А помощник чинуши – тоже молодец, тот еще жучила! Предложил мучку, которую они же и продавали, отправить подалее, где цена на хлебушек побольше, а навар – пополам…
Пахом Игнатьевич спустился вниз в лавку, потянул еще минут пять, перелистывая амбарные книги и краем глаза наблюдая за оживлением на улице, затем, не спеша погремев ключами, послал уже своего «сучонка» отпереть дверь снаружи и отодвинул засов…
– А ну, полегче, клуши безголовые! – хозяин прикрикнул на ввалившихся с мороза женщин. – Пятеро здеся остались, остатние – вон на улицу!
– Побойся Бога, Пахом Игнатьич! Холодно ведь! Дай хоть погреться-то малость!..
– А ну цыть, курицы! Щас по одной воопче пускать буду!.. Куды лезешь, паскудное отродье?! – Лавочник, перегнувшись через прилавок, со всего маху дал «леща» замёрзшему мальчишке, пытавшемуся пролезть к ароматным свежим караваям без очереди.
– Эт-та кто там лается?!
Ухо лавочника уловило в возмущенном гомоне очереди фразу «Упырь, креста на тебе нет – баб и детишек морозить», брошенное женщиной в скромном тулупчике.
– Эт-та ты там, лярва, язык свой поганый распустила?! Пошла вон, сучка, не будет тебе хлеба!.. И всем не хватит! Да ещё кто хоть раз рот раскроет, никому не будет, завтрева придёте!..
На мгновение, правда, в голове проскочила тревожно щемящая мыслишка: «Может, и не стоит так вот крыть-то, а вдруг как из благородных будет?», но булочника уже вовсю несло.
Зная крутой нрав хозяина, да ещё резко обострившийся в последнее время, очередь испуганно притихла, провожая злыми взглядами удалявшуюся виновницу скандала, которая, впрочем, далеко уйти не успела. По словам тех, кто стоял на улице, выйдя из булочной, женщина, оказавшаяся сестрой милосердия, нос к носу столкнулась с каким-то унтер-офицером и сопровождавшими его двумя солдатами, судя по всему ей знакомыми. И в двух словах объяснила им причину своего расстройства, отвечая на вопрос «Откуда слёзы?».
Пахом Игнатьевич собирался ещё немного поучить народ жизни, но в этот момент сквозь толпу протиснулась та самая сестра милосердия, сопровождаемая «свитой» в солдатских шинелях.
– Тихо, бабоньки, тихо! – молодцеватый усатый унтер, подняв руку, пытался успокоить очередь. – Мы тут ненадолго, только вопросик один решим, и – всё!
Один из солдат тем временем подобрался вплотную к хозяину…
– Это ты, харя нажратая, мальца обидел?..
Лавочник открыл рот, чтобы ответить как подобает, но не успел. Мощный удар под дых выбил из лёгких весь воздух и заставил подкоситься ноги. Но упасть ему не дали. Две сильные руки ухватили за ворот душегрейки и, перетащив через прилавок, уронили на пол посреди раздавшихся в стороны людей.
– Ты, что ли, крыса амбарная, малому в ухо заехал? И сестричку нашу срамными словами поносил? – Теперь уже унтер принимает участие в разговоре, поднимая хозяина, как щенка, за шиворот и снова роняя на пол ударом в ухо. – Она нас с того света вытаскивала, после ран выхаживала, а ты её сучкой и лярвой лаять?!
Тяжёлый сапог попадает по рёбрам, выбивая остатки разума… Когда в глазах перестают летать светящиеся мушки, а лёгкие снова начинают дышать, Пахом Игнатьевич как-то отстранённо слышит слова унтера, обращённые к толпе:
– …Сказал, что муки у него нет и хлеба всем не хватит?.. А вот мы сейчас это и посмотрим! А ну-ка, братцы, давайте-ка по сусекам пройдёмся, загашники его прошерстим!..
Подгоняемый тяжёлыми плюхами, лавочник провёл непрошеных гостей в помещение пекарни и, обессилев от переживаний, плюхнулся на лавку, глядя, как по-хозяйски орудуют доморощенные сыщики. Ведь чуял же, чуял, что добром это не кончится! И дернул же чёрт ввязаться в это дело! Хотя деньги оно приносило немалые… Ну, ничо, даст бог, не найдут они потайного склада… А всё равно надо было вчера ещё всё вывезти!..
Солдаты тем временем быстро осмотрели кладовку, где стояли семь мешков для дневного замеса, сунулись в остывающую печь, пооткрывали лари. Когда они стали возиться возле буфета, Пахом Игнатьевич вновь ощутил беспокойство… Один из солдат, припав на колено, заглянул в щель между дном и полом, довольно хмыкнул и вытащил из-под хитро спрятанного за ножкой колесика клинышек-стопор. Затем вместе с напарником, уперевшись в боковушку, откатили буфет в сторону, обнаружив в стене спрятанную дверь.
– Ну и что у нас там? – Унтер-офицер, стоявший рядом, спросил моментально вспотевшего и судорожно открывавшего и закрывавшего рот булочника. И, не дождавшись ответа, протянул руку. – Ключи давай!..
Нужный ключ нашёлся быстро, унтер, окинув взглядом открывшуюся ему картину, удовлетворенно угукнув, послал одного из солдат обратно в лавку:
– Вот что, Ильюха, давай-ка сюда пару баб – делегаток от обчества, пусть посмотрят на эти богатства. А мы этого борова к людям отведём, пусть расскажет про свои делишки. И сбегай-ка да найди городового, он где-то рядом ошивался…
Городовой нашёлся быстро и имел вид строгий и несколько нервный из-за пришедшего вместе с ним молодого подпоручика.
– Здрав жлаю, вашбродие! Первой роты отдельного Нарочанского батальона унтер-офицер Пилютин!
– Что у вас тут, унтер? – Офицер сразу взял дело в свои руки. – Что случилось?
– Да вот этот гад муку в тайнике спрятал, а людям сказки сказывает о том, что хлеба нет и не будет, – кратко озвучил унтер смысл произошедшего.
– Тайник, говоришь, нашли? Хорошо. Сейчас мне всё покажешь, потом подежурите здесь, пока он хлеб людям раздаст, затем на пролётке к нам отвезете. Адрес… – Подпоручик наклонился и шепнул унтеру на ухо пару слов, чем ещё больше заинтриговал взбудораженных «зрителей».
– Вашбродь, пардону просим, а вы откудова будете? – из толпы раздаётся нетерпеливый вопрос. – Жандармы, что ль?
– Нет, бери выше… Контрразведка!.. Шпионы германские вот вашего лавочника подкупили, чтобы вас голодом морил и слухи панические распускал…
При этих словах Пахому Игнатьевичу снова поплохело… Ох ты, Господи!.. Ох, ты мать наша Пресвятая Богородица, спаси и сохрани!.. Ведь там, за мукой-то!..
Через три часа «шпион», судорожно икая, сидел перед подпоручиком и изо всех сил пытался понять, что тот ему говорит…
– Ну, что, любезный, давай поговорим про твои шашни с господами из Земгора. Кто тебе муку продавал, по какой цене, что приказывал за это сделать? Про то, что слухи ты должен распускать, мы уже знаем… А вот откуда у тебя на складе за мешками с мукой двадцать винтовок, завёрнутых в рогожу, оказались, а?..
