Глава 17
Свет, лившийся из окон квартиры на первом этаже одного из домов на Литейном проспекте, рассеивал вечерние сиреневые сумерки, откидывая причудливые тени от заиндевевших деревьев на мостовую. Если бы в этот момент какой-нибудь ушлый всезнайка-репортёр заглянул в окно, то, без сомнения, узнал бы собравшихся здесь. В удобных креслах и на диване расположились известные думские деятели – Павел Николаевич Милюков, князь Георгий Евгеньевич Львов, Николай Виссарионович Некрасов, Александр Иванович Коновалов и Иван Николаевич Ефремов. Исключение составлял только Михаил Иванович Терещенко, известный издатель, театрал, балетоман, коллекционер и близкий друг таких звезд российского бомонда, как Федор Шаляпин и Александр Блок.
Сидевшие в гостиной были давно знакомы не только по совместной деятельности в Думе, но и по многолетнему общению на заседаниях «вольных братьев с циркулями и угольниками в руках», поэтому могли позволить себе некоторую фамильярность в общении.
– Александр Федорович мне телефонировал, что уже не приедет. Виной тому очередной приступ почечной колики…
– Он что-то просил передать на словах? – поинтересовался господин лет сорока, автоматически разглаживая свои залихватские «гусарские» усы.
– Он просил передать вам, Николай Виссарионович, что у него всё в порядке. Сейчас он тесно общается с Чхеидзе насчет предстоящих событий.
– Ну, что ж, надеюсь, они смогут найти взаимопонимание, – подал голос невзрачный тонкогубый человек с неприятным пристальным взглядом.
– Вы же знаете, Михаил Иванович, они нашли его уже давно, еще со времен основания «Великого Востока». – Улыбнулся Николай Виссарионович. – Оба – члены Верховного Совета ложи. Практически – единомышленники.
– Насколько я понимаю, господа, речь опять идет о республике? – вступил в разговор ещё один присутствующий, седой господин, внешне похожий на старенького провинциального доктора.
– Да, Павел Николаевич, именно так…
– Но ведь первоначально планировалось, что будет просто принята Конституция и создан цивилизованный парламент, который и возьмет на себя всю полноту власти, оставив царю представительские функции… Подобное разделение полномочий в Британии действует уже сколько веков и доказало свою эффективность! И не забывайте, что тёмное и забитое крестьянство у нас до сих пор считает царскую власть единственно возможной! Они вас не поймут-с!..
– Павел Николаевич, я понимаю, что вы, как лидер конституционно-демократической партии, отстаиваете свои взгляды, но ведь у всех нас перед глазами пример великого князя Михаила. Того самого, которого покойный Гучков прочил в регенты при цесаревиче Алексее, ошибочно полагая, что сможет им вертеть, как пожелает. А в результате безвольный подкаблучник этой своей графини Брасовой в одночасье превратился в энергичного и достаточно жёсткого правителя, с которым мы никак не можем найти общий язык. – Михаил Иванович устало потирает переносицу. – Откуда такая метаморфоза?..
– Профессор Ключевский, преподававший тогда еще наследнику Георгию историю, как-то обмолвился, что Николай – послушный мальчик, а Михаил – умный, – протирая пенсне платком, подал голос ещё один участник встречи, грузноватый немолодой господин с седоватой бородой и такого же цвета шевелюрой.
– Иван Николаевич, курс общей истории и государственные дела – это абсолютно разные вещи! – возмущается в ответ его сверстник с коротко постриженной бородкой и пышными чёрными усами. – Он ведёт себя, как какой-то средневековый сатрап, абсолютно не прислушиваясь к мнению общества! Вы слышали про его последний указ? Служащим Земгора запрещено носить погоны и оружие! В Петрограде уже было несколько случаев, когда людей останавливали на улице, срывали погоны, отбирали кортики!..
– Ваше сиятельство, Георгий Евгеньевич, мы все знаем, как вы болеете душой за свою организацию, – с некоторой иронией отвечает ему «гусар» Николай Виссарионович, – но ваши подчиненные давно уже стали притчей во языцех за свою неумеренную склонность к стяжательству. Смею только надеяться, что свою часть работы они исполнят как надо. А что же касается регента Михаила Александровича… Как я понял, портрет своего предка он в подарок получил, но никаких выводов из этого не сделал… Значит, нам нужен новый регент. А республиканский вопрос будет запасным, Павел Николаевич. На случай, если и во второй раз всё пойдет не так…
– Насколько я понимаю, следующие по очереди – Владимировичи. И Кирилл как старший… Регент Российской империи великий князь Кирилл Владимирович… – задумчиво произносит вслух «старенький доктор» Павел Николаевич. – Этот вариант усиленно проталкивал Родзянко. Что ж, можно будет поздравить Михаила Владимировича, хоть он мне и не симпатичен… И каким же образом вы… мы это сделаем, чтобы не взбудоражить общество?
– Всё достаточно просто, Павел Николаевич, – вступает в разговор доселе молчавший господин лет сорока. Высокомерно улыбаясь и поблескивая стеклами своего пенсне, он продолжает: – Нам уже не надо, как планировал Гучков, останавливать императорский поезд и требовать манифест об отречении и назначении регента, Николай Второй всё сделал сам, начало положено. Нашему протеже остаётся только поднять верные присяге войска на защиту наследника, которого Михаил собирается сместить под предлогом болезни и посадить на трон своего сына, самозванца Георгия. Благодарный за спасение цесаревича император отменит свой указ и назначит регентом великого князя Кирилла. Все действия будут происходить в Петрограде и Царском Селе…
– Стало быть, теперь у Ломоносова и Бубликова только одна задача – не дать захватить управление железными дорогами и дирижировать поставками продовольствия в столицу?
– А, простите, Михаил Иванович, кто и зачем будет захватывать вокзалы?..
– Войска, лично преданные нынешнему регенту. И те, кого он сможет убедить встать на свою сторону, Александр Иванович, – вежливо объясняет неприметный «высокомерному пенсне».
– И много вы таких знаете?
– Хочу напомнить, что помимо финансовых вопросов я занимаюсь еще и связями с военными. Авторитет и популярность Михаила в войсках достаточно высоки. Кроме того, в Москве сейчас квартирует Особый корпус генерала Келлера. Последний признан всеми не просто монархистом, а фанатичным приверженцем именно этой ветви Романовых. Поэтому железные дороги должны быть у нас под контролем, чтобы в случае выступления этого корпуса раздробить его по эшелонам и разогнать по тупикам, где их легче будет разоружить. И, между прочим, в Петрограде, точнее в ораниенбаумской Офицерской стрелковой школе находится рота из батальона капитана Гурова, сам он, кстати, тоже здесь.
– Сто пятьдесят или пусть даже двести человек не могут повлиять ни на что. В Петроградском гарнизоне около ста тысяч солдат. Пусть не всех выведут на улицы, но даже половина, даже треть… Тридцать тысяч и двести – цифры несопоставимые!.. Кроме того, главные события будут происходить в Александровском дворце, так что достаточно будет выставить заслон со стороны Ораниенбаума, – торжествует Александр Иванович.
