Воронов начинает оскорблённо вскидываться, но потом до него доходит, что такие вещи просто так не говорят, и он молча кивает.
– Тогда – вперёд…
* * *
Осторожно выглядываю в коридор – никого. Дверь слева, насколько я знаю, ведёт ещё и к лестнице на второй этаж… Открыто… На той стороне гробовая тишина. Замечательно, так и думал, из гвардейских «павлинов» охранники как из г… – пуля. Значит, они, скорее всего, недалеко от второй лестницы кучкуются. На пальцах показываю командиру «пятёрки», что они остаются здесь и держат этот вход. Двое здесь, трое – наверху.
Проверяю свою «бету», оборудованную переделанным специально для неё глушителем Максима-младшего, аккуратно досылаю патрон. Остальные диверсы повторяют мои манипуляции, у них тоже «тихие» стволы. Расстёгиваю китель чуть ли не до пупа и стараюсь идти нетвёрдой походкой, негромко бормоча себе под нос «пьяным стилем» первый пришедший в голову анекдот про Вовочку, чтобы как-то отвлечься от мысли, что сейчас буду воевать с русскими офицерами. Умом понимаю, что враги, но вот какая-то неуверенность в правильности действий и, соответственно, – нервозность. Может быть, оставшаяся от Дениса-первого?.. Воронов идёт рядом, вторая «пятёрка» – сзади… Доходим до двери, прислушиваемся… Никого. Тихонько открываем, заходим, поворачиваем, проходим до следующей двери, открываем… Библиотека. И опять никого! Они что – охренели? Охранники, блин! Хотя, собственно, чего я кошмарю? Нам ведь это только на руку!.. Первый анекдот кончился, завожу второй… Те же манипуляции… Опять библиотека!.. Опять дверь… Лейтенант, видя моё состояние, шепчет:
– Буфетная. Дальше ещё одна…
Проходим недостоловую. Ещё одна дверь, но за ней слышен приглушённый бубнёж! Открываем, заходим, ловлю обрывок фразы «…табакерку для суслика уже нашли?»… Русские офицеры, говорите?! С-суки!.. Вся великолепная семёрка в сборе. Стоят и пускают дым, кто – в приоткрытую наружу дверь на лестницу, кто – в окружающее пространство… Ноги разъезжаются на вощёном паркете, делаю вид, что чуть не упал, и хватаюсь за плечо «попутчика»…
– Воронов?.. Вы откуда?.. – У караульщиков возникают вполне резонные вопросы.
– Отозван из отпуска… – Лейтенанта хватает только на эту короткую фразу.
– Га-аспда!.. Экск-пс-с-к-с-у-му-у… Экскью-у-узэ муа… А где здесь клозет?..
До противников пять метров, стоят кучкой…
– Господин лейтенант, кто это?..
Можно и не отвечать!.. Толкаю Воронова вправо, сам сдвигаюсь влево и вниз на колено, вытягивая из-за спины «бету» и чирикая «атаку». В дверях появляются диверсы…
Изобретению мистера Максима до настоящих глушаков, конечно, далеко, звук выстрела похож на хлопок в ладони… «Аплодисменты» были бурными, но непродолжительными и сопровождались лязгом затворов и звяканьем гильз по паркету. Семь трупов, у каждого по две-три новые дырки, несовместимые с жизнью…
Краем глаза замечаю, как Воронов, прислонившись к стене, кидает в рот какую-то пилюлю, появившуюся из нагрудного кармана. Блин, он же сам говорил, что был отправлен в отпуск по болезни! Что-то с сердцем?.. Вполне возможно. Нервы, бывает. С этими семерыми он служил, может быть даже сидел рядом за столом в кают-компании. А теперь – по разные стороны баррикад…
Трофеи не впечатляют. Шесть близнецов-наганов и единственный заслуживающий внимания ствол – Кольт М1911 Government model. Ну да, хорошая машинка, жаль – придурку досталась… Теперь тушки складываем аккуратным штабелёчком, чтобы не мешали ходить. Как там лейтенант, оклемался?
– Павел Алексеевич, будьте добры, помогите его императорскому величеству подняться на второй этаж. Пусть лучше отец и муж будит домочадцев, чем посторонние люди с пистолетами… Лучше по той лестнице, здесь, сами видите, не прибрано… А вы, братцы, сидите здесь. Задача – чтобы через эти двери никто не вошёл…
Глава 32
Пробуждение состоялось тихо и быстро. В основном потому, что никто не спал, кроме температурившего цесаревича Алексея. Все августейшие персоны размещались в трёх соседних комнатах. Императрица дежурила у постели сына, а княжны якобы почивали у себя. Очень по-царски – одна комната на двоих. Естественно, услышав голос папа, выскочили в коридор, но тут же попрятались обратно, увидев нашу «бронекопытную группу огнестрельного сочувствия». Чтобы привести себя в порядок, им потребовалось две минуты, в течение которых мы с Вороновым в двух словах объясняли Александре Фёдоровне сложившийся status quo. А потом…
– Ваши императорские высочества… – пытаемся шёпотом соблюсти правила этикета. Но высочайшие особы сами про него забывают. Особенно самая старшая и самая смелая – Ольга Николаевна.
– Здравствуйте, Денис Анатольевич… – Время отпущенного на мою персону внимания тут же заканчивается и тон меняется. – Павел Алексеевич?.. Вы?..
М-да, как сказал бы мой телефонист Яша: «Ой, таки я вас умоляю, не надо делать мине больную голову этоим тэятром! Обо что здеся такое покраснение и смущение?»
– Великодушно прошу простить, Ольга Николаевна. Нам нужно как можно быстрее покинуть дворец. – Надо выручать эту сладкую парочку, пока никто не видит. – Не могли бы вы помочь сёстрам собраться? Брать с собой нужно самое ценное и немного…
– А?.. Да… Да, конечно… – Княжна приходит в себя и принимается за дело, а я прошу Воронова сообщить Котяре радостную новость о том, что ему опять придётся нести на руках особу императорской крови…
Блин, лучше бы я отправился в одиночку воевать против всей германской армии! Ну как объяснить вежливыми словами и соблюдая правила этикета, что в данный момент нам нужно уносить свои ж…пы подальше от местных приключений и что два запасных платья у одной барышни, фарфоровая кукла у другой и три любимых сборника стихов у третьей не подпадают под определение «самое ценное и немного». И что носильщиками мы будем подрабатывать как-нибудь в другой раз, а сейчас у нас в руках должны быть стволы, а не великокняжеский хабар. Хорошо, папа-император поддержал, а то спорили бы до утра. Или до смены караульщиков…
В кабинете всё осталось без изменений. Включая две тушки в бессознательном состоянии. Пока все спускаются вниз, проверяю связанные лапки полковника и в задумчивости задерживаюсь возле Кирюхи. Надо приводить его в чувство и забирать с собой. Или грохнуть прямо здесь, на руках и так слишком много «пассажиров». Приказ был: «В случае невозможности – ликвидировать». Вот и думаю, насколько он важен, стоит напрягаться или нет?..
– Господин капитан, оставьте его!..
Оборачиваюсь и смотрю на задержавшегося императора.
– Оставьте его! – Какой-то неуловимой интонацией Николай даёт понять, чтобы я оставил ему жизнь.
– Но, ваше…
– Господин капитан!.. Господь его рассудит, – самодержец приводит железобетонный с его точки зрения аргумент. – Сказано… Не мстите за себя… Но дайте место гневу Божию… Ибо написано у апостола Павла… Мне отмщение и аз воздам…
