– Нет!
– Идиот! – Вожак толкнул Кевина в грудь и выхватил меч. – Это «Поход очищения»!
А что он еще должен был думать, когда повсюду – крики, стоны, хрипы, кровь и смерть? Когда любимое логово стало ловушкой, потому что оба выхода заблокированы, а потайные отверстия кто-то перекрыл «Кольцами саламандры».
Кто-то, очень хорошо подготовившийся к атаке.
Кто-то, пожелавший уничтожить весь клан.
– Уйдем через озеро! – крикнул Кевин.
– Как?
– Прыгнем в воду – и в подземное русло.
Оно полностью наполнено водой, но вампиры могут надолго задерживать дыхание, и потому имело смысл рискнуть.
– Бежим! – кивает Эспарио.
И в этот миг в Алтарный зал врываются враги: пять высоких, мощных, распаленных схваткой големов, вооруженных острыми саблями. Врываются, с легкостью вышибив двери, и сразу вступают в бой. Свита бросается в атаку и тем выигрывает вожаку несколько драгоценных секунд.
– Эти твари не из Тайного Города, – шепчет Эспарио. – Это не «Поход очищения».
– Какая разница?! – кричит Кевин.
Он, похоже, смирился с тем, что умрет, и потому весел.
– Давай порвем их на части!
– На мелкие кусочки! – соглашается Эспарио.
– У нас получится!
– Вперед!
К двери по правой стене. К вожделенному проходу на набережную. К спасительному озеру. Все, что нужно, – пробежать тридцать ярдов по Алтарному залу и еще десять по коридору.
Всего сорок шагов.
Всего лишь…
И первые двадцать дались без труда: верная свита умирала, но не отступала, оставляя вожаку шанс. Свита дралась отчаянно… впрочем, вампиры всегда дерутся отчаянно, поскольку знают, что пощады не будет, но свита Эспарио превзошла сородичей, и не их вина в поражении: просто Схинки привел в пещеры идеальных убийц. «Персы» держали удары клинков и магии и так же, как кровососы, не боялись умереть. И не испытывали перед вампирами инстинктивного страха жертвы – ведь у големов не было крови. Пожертвовавшая собой свита сумела задержать врагов, сумела прикончить двух боевых кукол: им отсекли конечности, и операторы покинули тела, но не смогла остановить, и, сделав двадцать шагов, Эспарио и Кевин наткнулись на трех оставшихся воинов, покрытых кровью и абсолютно не уставших.
К этому моменту Эспарио уже понял, кто на него напал, и, замерев, спросил:
– За что?
Но ответа не дождался.
«Персы» молча кинулись в бой, зазвенели клинки, посыпались удары, пятый из которых стал для Эспарио роковым: здоровенный голем с такой силой приложил вампира кулаком в лоб, что вожак потерял сознание, а когда очнулся: обезоруженный, обессиленный, лежащий на троне, который некогда был символом его могущества, то первым, что он увидел, стала отрубленная голова Кевина, которую «персы» подложили ему под бок вместо подушки.
Увидел и завыл от горя.
///
– Гранни, ты никогда не обращала внимания на то, что кровь масанов сильно воняет? – поинтересовался Схинки, осторожно обходя растекающиеся по полу лужи.
– Нет, – односложно ответила ведьма, которой не доставляло особенной радости путешествие по окровавленной, наполненной искромсанными телами пещере. Ее давно перестали смущать убийства, даже жестокие, даже массовые, но то, что учинили в пещере ее ученики, а прежде учиняли вампиры, слегка… шокировало. Но Гранни старалась не показать виду, понимая, что заурду не нужны слабые, боящиеся крови помощники.
– Я неправильно выразился: не воняет, а как-то особенно воняет, – продолжила обезьяна, не обращая внимания или делая вид, что не обращает внимания на плохое настроение ведьмы. – Наверное, в ней есть какая-то добавка… или присадка… Или еще какая-нибудь дрянь, которая издает сей отвратительный запах…
Из бокового коридора вышли два перепачканных кровью «перса», и орангутан указал на них лапой:
– Придется облить из шланга. А одежду – сжечь.
– Мы что, заразились? – глупо спросил «перс», чем вызвал у Схинки приступ хохота:
– Да, мать твою, заразились! Подцепили големский лишай от этих кровососов.
– Су, придурок, мы же в големах, – напомнила китайцу подружка. – Как мы могли заразиться?
– Точно!
Куклы хлопнули друг друга по плечам и засмеялись.
– Следуйте за мной, – велела обезьяна.
– Скажешь, зачем мы все это затеяли? – хмуро спросила ди Атура.
– Сейчас, – ответил орангутан, входя в Алтарный зал. И обратился к «персам»: – Передайте остальным приказ: тщательно прочесать пещеры и отнести в грузовик все книги, какие найдете. Абсолютно все! Понятно?
– Да.
– Потом провести магическое выжигание всех помещений.
– Есть!
– Исполняйте!
Куклы бросились исполнять, а обезьяна подошла к трону.
– Ты меня предал, – прохрипел полулежащий в нем толстяк. – Мерзавец! Ты…
– Привет, Эспарио. – Орангутан начал раскуривать тонкую сигару.
И Гранни поймала себя на мысли, что не слишком удивилась тому, что они знакомы.
– Ты меня предал.
– Не зацикливайся на этой мысли, друг мой, – посоветовала обезьяна. – Навязчивая идея помешает тебе идти вперед.
– О чем ты говоришь?
Схинки пыхнул ароматным дымом, с легкостью запрыгнул на спинку трона и, глядя на вампира свысока, ответил:
– Я не говорю, а издеваюсь над тобой, жирный выродок. Что же касается предательства – его не было, потому что ты изначально был нашей пищей. Заурд растил тебя, как растят коров, поэтому хотел бы я сказать, что мне жаль, но лгать не стану – не жаль. Знаешь почему?
– Плевать!
– Потому что я считаю вас животными, – ответил орангутан, глядя кровососу в глаза. – Низшие расы превозносят вас от инстинктивного страха перед хищниками, окутывают романтическим флером, пытаются отыскать в вашей вечной жажде убийства хоть что-то здоровое… Но вы не сумасшедшие, хотя среди твоих сородичей их более чем достаточно. Вы, масаны, – тупые животные, созданные лишь для того, чтобы убивать, и тот факт, что вы умеете разговаривать, ни на что не влияет.
– Ты поэтому меня предал? – растерялся Эспарио.
– Еще раз, кретин: я тебя не предавал. Просто проект подошел к концу, и я приехал кое-что забрать.
– Что?
– Вот что. – Стоящий справа от трона голем быстро протянул Схинки меч – обычный, человский, с которым могла без труда управиться обезьяна, – и орангутан ловко отрубил вампиру голову. Затем спрыгнул со спинки трона, наступил на дергающееся тело, следующим ударом вскрыл жертве грудь и посмотрел на сердце вампира. – Вот ради чего заурд тебя выращивал, тупой ты баран, а не ради возрождения вашего идиотского культа.
