Математические науки, согласно Агриппе, стоят в такой внутренней взаимной связи с магией и так необходимы для нее, что всякий, кто хочет заниматься магией, не зная математики, становится на совершенно неверный путь и будет тщетно стремиться, никогда не достигая желаемых результатов. Ибо все природные силы в нашем мире существуют только в силу числа, веса, меры, гармонии, движения и света и зависят от них. Именно в числах заключается большая сила и могущество, и этому учат не только самые знаменитые философы, но и отцы церкви.
Великая реформа, произведенная в магии Агриппой, имела задачей обратить ее в нечто вроде науки. Все магические действия основаны, по его воззрениям, на скрытых свойствах и силах предметов, проявляющихся в том, что каждый из них притягивает однородное и отталкивает разнородное, причем этот закон относится не только к миру элементарному, но распространяется и на высшие миры. Учение о взаимной симпатии и антипатии вещей, играющее уже немалую роль в философии неоплатоников, возведено было Агриппой в степень общего закона природы и более двух столетий служило ключом для объяснения всех явлений, о которых не могли себе составить точного понятия иным путем. Конечно, Агриппе не удалось убедить всех, особенно духовенство, в том, что сущность магии состоит в пользовании силами природы; однако, может быть помимо своего желания, он сделался родоначальником новой науки, нашедшей после него множество последователей и получившей название натуральной магии. Агриппа не отличался чрезмерной разборчивостью по отношению к фактам, которыми пользовался для доказательства своего всеобщего закона симпатий и антипатий. Все, что можно было найти у древних, например, в естественной истории Плиния, о чудесных свойствах камней, растений и животных, он принимал беспрекословно, добавляя еще много своего заимствованного из предрассудков того времени. Из материала, послужившего ему для обоснования упомянутого закона, очень многое должно быть отнесено к области фантазий, но многое оказалось и верным, просто сами наблюдения были неправильно истолкованы. Однако, ни Агриппа, ни его ближайшие последователи не были в состоянии произвести научную сортировку материала, так что все это, взятое вместе, составило фундамент новой жизни – magia naturalis, т.е. учение о магических силах вещей в природе.
Эта наука получила свое особое значение, когда основные положения ее, – правда, с некоторыми изменениями, – были введены в сферу врачебного искусства Парацельсом. Несколько позже Джамбаттиста делла Порта дал ей окончательную обработку и образовал из нее самостоятельную науку. Порта очень тщательно придерживается теорий Агриппы и цитирует те же невероятные истории, но прибавляет к ним множество физических опытов, истолковывая их совершенно иначе. Еще через столетие даже такой человек как Галилей не был окончательно свободен от влияния этих воззрений. На основании некоторых опытов он начал сомневаться в правильности одной из многочисленных «Антипатий природы» – horror vacui – боязни пустоты, – но не дожил до того времени, когда это фантастическое объяснение было заменено исследованием истинных причин явления. В эпоху Галилея симпатические средства занимали выдающееся место во всей тогдашней теории естествознания. Таким образом, натуральная магия постепенно в XVII и XVIII столетиях превращается в прикладную физику и химию и составляет переходную ступень от старых магических наук к современным естественным. Следуя за ее развитием, мы имеем весьма точную картину того, как вера в магические силы исчезает перед растущим знанием законов природы.
Первый, превративший натуральную магию в самостоятельную науку, был Джамбаттиста делла Порта (Иоганн Баптист Порта). В последующие столетия натуральная магия развивалась параллельно с естественными науками, а иногда появлялся на свет и своеобразный гибрид, о чем свидетельствует знаменитая рукопись И. Ньютона, прокомментированная Б. Дж. Т. Доббс. Именно в этой рукописи, как и в труде Агриппы «Occulta philosophia», речь идет о неком медиуме, о «витальном посреднике» и, наконец, о законе всеобщего притяжения. Заметим, что часть этой ньютоновской рукописи представляет из себя комментарий к основополагающей книге Гермеса Трисмегиста «Изумрудная скрижаль», которая и лежит в основе западноевропейской алхимии. Сам Порта в 1553 г. издал свой знаменитый труд «Magia naturalis». Для иллюстрации необычайного распространения этой книги обратим внимание на список числа ее изданий. Известно 30 публикаций на латинском, итальянском, французском, немецком и голландском языках. Книга тем более интересна, что давала почти полную картину знаний того времени по физике и по химии. Известно, что она появлялась вплоть до 1715 года. Появлялись и новые сочинения по натуральной магии, но с ходом времени их содержание все более и более приближалось к сочинениям по физике. Большая «Magia universalis» Скотта (1657) содержит в предисловии рассуждения о разных видах магии, но вообще это есть, в сущности, руководство к физике с указанием о применениях ее к волшебным фокусам. Однако вера в старые симпатические средства исчезла еще не скоро. Имеется небольшая интересная книжка, относящаяся к 1702 г., под названием «Тайные беседы о натуральной магии» – разговор между теологом и философом, причем последний весьма старательно разбирает старую симпатическую теорию Агриппы.
Если и дальше проводить параллели между комментариями И. Ньютона «Изумрудной скрижали» Гермеса Трисмегиста и симпатической теории Агриппы, то следует обратиться к первоисточнику. Так, у Гермеса читаем:
«1. Verum, sine mendsio, certum et verissimum.
2. Quod est inferins, est sicut (id) quod ast superius, etquod est superius est sicut (id) quod est inferins, ad perpetranda miracula rei unius.»
(1. Истинно – без всякой лжи, достоверно и в высшей степени истинно.
2. То, что находится внизу, соответствует тому, что пребывает вверху; и то, что пребывает вверху, соответствует тому, что находится внизу, чтобы осуществить чудеса единой вещи).
Исследовательница Б. Дж. Т. Доббс, начиная с 1975 года, изучала рукописи Ньютона с целью найти в них доказательства того, что ученый верил в существование вегетативных принципов, дающих знать о себе в мире природы, принципов, которые физик принимал, как проявление тайного, универсального, живого духа, о котором и писали знаменитые алхимики. Ньютон проводил аналогии между вегетативными принципами и светом, между алхимическими процессами и деятельностью Господа со времени создания Вселенной. По мнению ученого, используя эти активные вегетативные принципы, Господь последовательно формировал Вселенную в соответствии с собственным замыслом, производя при этом все формы генерации, воскрешения, ферментации и вегетации. Иными словами, это было похоже на великое деяние священного живого духа алхимии, удерживаемого системой, на чем настаивал Декарт. Сознание Ньютона было буквально заполнено теми фундаментальными представлениям о вселенной, которые были очень характерны для этой исторической эпохи. И одно из этих представлений касалось представления об истине, которая тождественна была истине божьей, божественной мудрости. Рассудок и божье откровение находились в глубокой конфронтации. Для Ньютона данные натурфилософии должны были лишь подтвердить то, что записано в Святом Писании. Ученый был уверен, что он способен расшифровать скрытый смысл библейских слов с помощью науки, смысл, который не был напрямую высказан в самой Библии. Иными словами, какими бы путями не приближаться к Истине, цель от этого нисколько не меняется. По Ньютону, человеку своего времени, экспериментальные открытия и божественные откровения; результаты деятельности разума, всевозможных интеллектуальных спекуляций и математических расчетов; расшифровки закодированных посланий древних, оставленных нам в мифах, пророчествах или алхимических трактатах – все, если осуществить корректную интерпретацию, все найдет свое достойное место в общей бесконечной согласованности, выражающей могущество Господне. В этой убежденности Ньютона в том, что Истина всеобща и не знает границ, может быть, и следует искать причину того, что физик был столь увлечен этой буквально фонтанирующей энергией различных оккультных источников знания.
