Попробуем теперь реконструировать само учение алхимиков о принципе вегетативности, который так заинтересовал Ньютона и который лежит, по мнению средневековых философов, в основе жизненного процесса в целом. В процессе этой реконструкции перед нами ясно очерчивается проблема так называемого алхимического витализма.
Витализм является основным алхимическим понятием. В раннюю христианскую эпоху, когда идеи алхимии лишь формировались, металлы еще не воспринимали как отдельные химические элементы. В ту эпоху их скорее считали чем-то вроде теста, из которого можно будет слепить что угодно. Добавьте муку и воду, самые обыкновенные дрожжи и вы получите желаемые изменения в процессе ферментации. По представлениям алхимиков, смесь различных металлов может положить начало процесса ферментации, который вполне мог закончиться получением желаемого золота. Для алхимика различные металлические смеси были некоей матрицей, или чревом, в котором покоится еще не сформировавшаяся до конца материя. Это было воплощение так называемого женского начала, которое призвано было вобрать в себя активное мужское семя, в результате чего начался бы процесс генерации и создания совершенного металла (золота). Поиски так называемого витального фермента, или семени, и стали основной целью любого алхимического исследования.
Проблема или проблемы, которые Ньютон надеялся разрешить, были характерны для всей интеллектуальной жизни Европы XVII века. Так называемая механистическая философия укрепила свои позиции еще в самом начале столетия благодаря усилиям Декарта и ряда других мыслителей. В эпоху Ньютона принципы механистической философии в основном были приняты сообществом натурфилософов и оценены как важные и бесспорные принципы в познании Природы.
Известно также, что механистическая философия основана на признании принципа атомизма, или корпускулярности, который представляет материю составленной из неделимых мелких частиц, находящихся в непрерывном движении. И тогда все явления окружающего мира объясняются с точки зрения материи и движения. Так малые частицы пассивной и инертной материи под определенным воздействием оказываются в движении и во взаимодействии друг с другом. Но благодаря основному принципу пассивности материи в механистической философии, внутри этой философии возникали неразрешимые противоречия, связанные с проблемой зарождения жизни. Действительно, как могут пассивные бильярдные шары, лишь механически ударяясь друг о друга, сплестись и создать новую форму живой материи? Как могут эти пассивные в основе своей частицы общей универсальной материи создать все однообразие жизни на земле. Связь живых форм между собой интуитивно квалифицировалась как нечто отличное от простого механического движения малых частиц, которое и могла лишь произвести материальная субстанция.
В различных формах и видах эта проблема так и осталась неразрешенной вплоть до XVII века. Учеными были предложены различные варианты ее решения, но они так и остались безрезультатными. Декарт, например, предположил, что в результате простого механистического движения внешнее давление со стороны окружающих материальных частиц оказывается сбалансированным со стороны внутреннего давления каждой из частиц. В результате на свет появляется твердое тело, в котором все взаимосвязано, никакого специального объяснения для процесса сцепления атомов и молекул больше и не требовалось. Все казалось самоочевидным, а, значит, не требующим доказательств. Мелкие частицы, из которых, собственно, и состоит материя, соединяются между собой, потому что они оказываются очень близко расположенными друг к другу в некой внутренне уравновешенной системе. Вот и все. С точки зрения Гассенди атомы соединялись друг с другом с помощью всевозможных крючков и коготков наподобие атомов римского поэта и ученого Лукреция («О природе вещей»). Чарлтон склонялся не только к тому, чтобы допустить существование крючков и коготков, но предполагал также и влияние того давления, которое оказывают друг на друга близко расположенные частицы, а также отсутствие атомов – возбудителей, способных нарушить возникшую структуру. Фрэнсис Бэкон ввел понятие «пневматиков» или определенных духов в своих спекуляциях на эту тему. Ф. Бэкон, опираясь в основном на труды стоиков, этих древнейших критиков античного атомизма, решил, что материя как таковая не может существовать без так называемого активного витального начала, придающего этой материи определенную форму – дух, который, в конечном счете, и несет ответственность за то или иное качество.
Это стоики постулировали существование некого медиума, посредника между духовным и материальным миром, который и ответственен за жизнь на земле и за ее вариативность. Этот медиум, или посредник, состоит из воздуха и огня. Стоики называли его еще пневмой, или «дыханием жизни», что покидает тело в момент смерти, и позволяет соединиться мертвому телу с неким единым телом. Божественное начало, согласно стоикам, присутствует всюду и являет собой наиболее активное, жаркое, творящее воплощение космической пневмы, или эфира. Это чистый огонь, божественный пламень. Весь космос сформирован и создан этим пламенем. Наиболее важным аргументом стоиков против античных атомистов было утверждение божественного порядка, красоты, гармонии и смысла, чего, по их понятиям, невозможно было ожидать от атомистической концепции мира. Только благодаря божественному провиденциализму мир обладает такими многозначными живыми формами. Вселенная, наподобие живого тела, родилась в результате действия созидательного огня, породившего четыре основных элемента; она проживает отпущенный ей срок, пока хранится еще жизненный жар и дух, совершая свой цикл и неизменно вновь регенерируясь и сотворяя все заново.
Подлинные труды стоиков в основном были утеряны безвозвратно, но сама идея пневмы и spiritus во многом оказала влияние на алхимическую теорию и на всю средневековую культуру в целом. Спиритуализированные формы пневмы перекочевали в христианскую теологию в виде споров о божьей эманации и трансценденции Бога и Духа Святого. Созидающая эманация божественного пламени стоиков непосредственно перекликается с концепцией Света у неоплатоников. К XVII веку идея стоиков о космическом эфире самым причудливым образом оказала влияние на открытие Ньютоном закона всеобщего тяготения, о чем речь пойдет ниже. Известно, что в библиотеке Ньютона находилось пятнадцать томов, посвященных философии стоиков. Он обладал двумя различными изданиями «Opera omnia» Цицерона, трудами Диогена Лаэртского как на греческом, так и на латыни, собранием сочинений Сенеки, «Opera quae extant» Секста Эмпирика и т.д. Такое чтение явно лишь усиливало интерес Ньютона к алхимии. Тем более, что по данным, приводимым Доббс, все алхимические источники, которыми пользовался великий физик, были по своему духу неоплатонической ориентации.
Новый витальный эфир стоиков описан в алхимическом трактате Ньютона «Of Natures obvious laws & processes in vegetation». Земля, по Ньютону, – это «великое животное или растение, испускающее эфирное дыхание ради каждодневной свежести и витальных ферментов, которые призваны всюду проникать с каждым большим выдохом». Он описывает это эфирное дыхание как «всепроницающий дух», «природный универсальный посредник, ее священный огонь», «душу материи». Схожесть между ньютоновским эфиром и пневмой стоиков самоочевидна. Эти два начала и есть носители жизненного вегетативного начала. Ньютон идет дальше и утверждает, что земля «как все другие живые существа, имеет свое начало, свою юность, старость и время гибели, и этот всепроникающий эфирный посредник является лишь ферментом в общем процессе вегетации».
