Из палатки старейшин высунулась чёрная мордочка Прыгушка, высланного из детской вместе с сестрой и братом, чтобы не путались под лапами целителя.
- Ну, где котята? - нетерпеливо пропищал малыш. - Они уже родились?
Кисличка пихнула брата в бок.
- Ястребок ещё не выходил из детской, кроличья голова! Ясно же, что котята ещё не родились!
Лучехвост решительно выскочил из своего гнёздышка. Он понял, что уже не уснёт. Стоны Светлокрылой становились всё громче, всё отчаяннее. Зарычав сквозь стиснутые зубы, Лучехвост побежал к палатке старейшин и остановился рядом с Прыгушком.
- Это дело небыстрое, - пробормотал он, пытаясь успокоить то ли себя, то ли котёнка.
Голубок робко высунул нос из палатки, белые пятнышки на его серой шёрстке призрачно светились в лунном сиянии.
- Неужели Луговинка тоже так кричала, когда мы рождались? - испуганно прошептал он.
Лучехвост хотел ответить, но невольно дёрнул ухом, услышав новый вопль, донёсшийся из детской.
- Я… я не помню, - соврал он, нервно сглатывая. На самом деле он прекрасно помнил, что Луговинка окотилась гораздо быстрее и легче.
Луговинка вышла из палатки и ласково загнала своих малышей внутрь, чтобы не простудились.
- Твоя мать сильнее, чем ты думаешь, - негромко шепнула она Лучехвосту, на миг задержавшись на пороге.
Он судорожно вздохнул, потом поднял голову и посмотрел на звёзды Серебряного Пояса, яростно сиявшие в звенящем от холода небе.
«Что-то не так? - беззвучно спросил Лучехвост. - Она… в опасности? Неужели вы позволите ей снова потерять котят?»
Хрупкая Лилия вышла из-за спины Луговинки, села на пороге. Её большие янтарные глаза посверкивали в лунном сиянии.
- Ах, бедняжка… Первый котёнок всегда идёт тяжелее всего, зато следующие выскакивают один за другим!
Лучехвост рассеянно посмотрел на Прыгушка, Кисличку и Голубка, кругами бегавших по палатке.
- Ура, мы больше не будем самыми маленькими! - пищал Прыгушок.
- А я, я первая покажу им наш лагерь! - мурлыкала Кисличка.
- Они смогут выйти из детской только через несколько дней, - напомнила ей мать. - Придётся немного подождать.
- Мы научим их играть в кролика!
- И покажем Охотничьи Камни, - наперебой пищали котята.
Прыгушок, нарушив материнский запрет, белкой выскочил на поляну, подбежал к камням и принялся карабкаться на самый высокий из них.
Заглядевшись на него, Лучехвост невольно перенёсся в тот далёкий день, когда сам впервые вышел из детской и лазил по камням, а Песчаник повёл сына учиться копать. По его шкуре пробежал холодок, подняв дыбом шерсть. Как могла бы сложиться его жизнь, не провались он тогда так глупо в дурацкую яму? Наверное, тогда всё было бы по-другому. Он стал бы тоннельщиком, полюбил бы темноту подземелий, оправдал бы ожидания отца… и никогда не подвёл бы его!
«Но Врабчик… - с холодком в груди подумал Лучехвост. - Он всё равно пришёл бы и всё разрушил. Он всё равно упросил бы Песчаника показать ему тоннели и при первой же опасности бросил бы его там одного, умирать… Как бы счастливо ни сложились наши жизни, Врабчик искалечил бы их».
Тёмный гнев, давно копившийся внутри Лучехвоста, заклокотал в горле и с рычанием прорвался наружу.
- На кого ты рычишь? - робко спросил Голубок, изумлённо глядя на Лучехвоста.
Опомнившись, тот несколько раз моргнул, приходя в себя.
- Ни на кого, - поспешно ответил он. - Просто задумался…
Королап вылез из детской и устало побрёл в палатку целителя. Лучехвост сорвался с места и со всех лап бросился к нему.
- Что? Как она? - выпалил он, не в силах больше выносить муку неведения.
- Она… очень устала, - глухо ответил ученик целителя. Его глаза потемнели, в них затаилась печаль.
Сердце Лучехвоста тревожно ёкнуло, ему вдруг стало ещё холоднее.
- Она… она будет жить? - севшим голосом прошептал он.
- Не могу ничего обещать, - ещё тише произнёс Королап, поднимая на Лучехвоста измученный взгляд. - Но Ястребок не отходит от неё. Она в надёжных лапах, Лучехвост. Нам остаётся только надеяться на милость звёзд.
С этими словами он кивнул и заторопился в палатку целителя, а Лучехвост остался на промёрзшей земле, не в силах пошевелить лапой.
Из воинской палатки выбралась Колосница и подошла к нему, шурша ломкой от холода травой.
- Точно так же было и в ночь твоего рождения, Лучехвост, - тихо сказала она.
- Откуда ты знаешь? - процедил Лучехвост, даже не обернувшись. - Ты тогда сама едва глаза открыла!
- Да, я была совсем маленькая, но глаза уже открыла и слышала прекрасно, - Колосница махнула хвостом. - Великое Звёздное племя, какой же ты был шумный, Лучехвост! Однажды Олень не выдержал и тайком вытащил тебя из детской на поляну, чтобы хоть немного поспать. - Она с улыбкой заглянула в глаза Лучехвоста, ожидая услышать его мурлыканье, но тот продолжал молчать, напряжённо глядя в сторону. Тогда Колосница вздохнула и продолжила: - Песчаник услышал писк, прибежал и принёс тебя обратно. Ох, ну и досталось бедному Оленю! Мама ему чуть уши не оторвала!
Тут ветки у входа в детскую всколыхнулись, и наружу выбежал Королап с охапкой листьев в пасти.
Лучехвост невольно поморщился от резкого запаха трав и отстранился, уступая дорогу ученику целителя.
- Светлокрылой повезло, о ней заботятся сразу два целителя, - успокаивающе прошептала Колосница. - Всё будет хорошо, Лучехвост, вот увидишь. Звёздное племя её не оставит!
Словно в ответ на её слова из детской донёсся пронзительный писк. Глаза Колосницы засияли.
- Наконец-то! Вот и первый, Лучехвост!
Ястребок высунул всклокоченную голову из детской.
- Пушистохвостый? Где тебя барсуки носят? Скорее беги сюда, принимай первого котёнка!
Пушистохвостый ахнул и вдруг опустился на землю, словно лапы перестали его держать. Он смотрел на целителя круглыми остановившимися глазами, будто старый Ястребок внезапно превратился в чудище, несущееся прямо на него по Гремящей Тропе. Ореховонос подскочил к другу, затормошил его и стал подталкивать в сторону детской.
- Иди же, камнеголовый! Иди, они тебя ждут!
- Но я… я не знаю, что делать! - испуганным шёпотом пролепетал Пушистохвостый.
- Ничего не делай! Просто войди и поздоровайся со своими котятами. Слова придут сами, вот увидишь. Всё будет хорошо, - увещевал его Ореховонос, провожая к порогу детской.
Пушистохвостый шёл, как в тумане. На пороге он остановился, потоптался немного, нервно оглядываясь по сторонам, потом зажмурился и протиснулся сквозь колючие ветки.
