– Деньги за девушку, – объяснил ученый муж. – Здесь двадцать золотых солидов.
Бава недоверчиво прищурился:
– Не шутишь?
– Нет.
– Что ж, коли так… – Купец бесцеремонно сгреб с ладони Лагина кошель и ухмыльнулся в черную бороду: – Диона твоя!
Охоронцы, окружившие стойку, заухмылялись.
Прибыток повернулся и зашагал прочь. Охоронцы, выждав, пока он пройдет мимо, затрусили за ним, словно свора огромных охотничьих псов.
Диона смущенно переминалась у стойки. Лагин поправил очки и взглянул на Глеба:
– Надо бы ее развязать…
– Развяжи, коли надо, – пожал плечами Глеб.
Ученый муж достал из ножен небольшой кинжал и шагнул к Дионе. Затем он долго перепиливал веревки, то и дело перекладывая кинжал из руки в руку и вытирая о штанину потную от волнения ладонь. Наконец девушка была свободна, а кинжал вернулся в свои ножны.
Глеб опустил взгляд на руку девушки – ту, с которой Бава срезал повязку, перевел взгляд на другую и спросил:
– Под второй повязкой у тебя тоже глаз?
Девушка кивнула.
– Они у тебя видят?
– Да. Но не так, как ваши глаза. Спасибо, что пытался меня защитить, Глеб.
– Знал бы, что ты нелюдь, не пытался бы, – угрюмо отозвался Орлов и снова наполнил свой оловянный стаканчик, вылив в него остатки водки из кувшинчика.
Диона помолчала и вдруг с надрывом проговорила:
– Я не виновата, что я такая.
Глеб промолчал. Лагин, смущенно переминаясь с ноги на ногу, тоже. Девушка усмехнулась:
– Брезгуешь? А в постели не брезговал.
По телу Глеба пробежала ледяная волна. Он сжал руки в кулаки и глухо проговорил:
– Помолчи, нелюдь. Помолчи, если не хочешь, чтобы я прикончил тебя прямо здесь.
– Глеб! – с упреком произнес Лагин. – Она ведь и впрямь не виновата, что…
– Это и тебя касается, – грубо осадил его Орлов. – Лучше подумай, что будешь с ней делать дальше.
– Да ничего не буду. Отпущу, и все.
– Дурак. Она не отойдет от кружала и трех шагов, как ее снова схватят.
– Как схватят? Я ведь ее выкупил!
– Да плевать они хотели на твои деньги. Эта девка – нелюдь! И место ее либо в Гиблом месте, либо в клетке с другими нелюдями.
Лагин растерянно блеснул очками.
– Так что же мне делать? – растерянно пробормотал он.
– Прогони. Или убей. Ты заплатил за нее золотом и можешь делать с ней все, что захочешь.
Диона стояла рядом со стойкой, угрюмо и яростно поблескивая глазами на таращившихся на нее посетителей.
– А что, если мы возьмем ее с собой? – предложил вдруг ученый муж. – Она может принести нам пользу. Гиблое место – это ведь ее родина!
Глеб усмехнулся.
– Ты не понимаешь. Она не человек. Она только похожа на человека.
– Да, но…
– Она воспользуется любой возможностью, чтобы перегрызть тебе глотку!
– Тебе же я не перегрызла, – тихо сказала Диона.
– А ты вообще помалкивай, – буркнул Глеб. – Где это видано, чтобы человек путешествовал по Гиблому месту с нелюдью?
Несколько секунд Лагин стоял молча, потом вдруг повернулся к двери и сказал:
– Пойдем, Диона! В конце концов, ходоков в Порочном граде много. Найдем другого.
Он взял ее за руку и повлек к выходу. Глеб ухмыльнулся и пробормотал:
– Ну-ну.
6
Когда Лагин и Диона подошли к двери, на пути у них выросли трое охоронцев. Один из них, растянув губы в зверской ухмылке, быстро шепнул что-то двум другим. Те кивнули и один за другим вышли из кружала.
Диона остановилась.
– Ты чего? – спросил ее Лагин.
– Глеб прав, они не дадут нам далеко уйти, – с горечью сказала Диона.
– Но я заплатил им золотом! И теперь ты свободна!
Диона покачала темноволосой головой.
– Это ничего не значит, – грустно и безнадежно проговорила она. – Я для них словно бешеная собака. И даже хуже. Как только мы выйдем из кружала, они меня убьют.
Лагин растерянно взъерошил ладонью седые волосы. Затем взял Диону за руку и повел ее обратно к барной стойке. Остановился возле Глеба, взглянул на него прямым, суровым взглядом и сказал:
– Первоход, помоги нам выйти из кружала. Пожалуйста.
Глеб не ответил. Тогда Лагин заговорил снова, и голос его стал тихим и четким:
– Когда я говорил про пятьсот талеров, я имел в виду только аванс. Я действительно могу озолотить тебя. Пятьсот талеров – это пустяк.
Глеб молчал. Лагин глянул по сторонам, затем сунул руку в карман и достал небольшой прозрачный камень.
– Взгляни! – попросил он.
Глеб взглянул. Лагин сглотнул слюну и сказал:
– Это алмаз. Абассидские купцы готовы заплатить за него десять тысяч солидов. Если ты не веришь мне, возьми его в залог.
Глеб протянул руку, но Лагин сжал пальцы.
– Я должен быть уверен, что ты пойдешь со мной до конца, – тихо сказал он. – Поклянись – и алмаз твой.
– Чем ты хочешь, чтобы я поклялся?
– Чернобогом. Самым страшным из здешних богов.
Глеб сделал усилие, чтобы не усмехнуться.
– Хорошо. Клянусь Чернобогом! И пусть он отправит меня в царство мрачного Аида, если я тебя обману!
Лагин посмотрел на Глеба с сомнением, однако ладонь разжал.
– Возьми.
Алмаз был увесистый. Каратов двадцать, не меньше. В Москве двадцать первого века он стоил бы полмиллиона баксов. Только где она, эта Москва…
Глеб вздохнул и спрятал алмаз в карман. Затем взглянул на Лагина и сказал:
– Слушаться меня беспрекословно. Скажу «мордой в грязь», значит, мордой в грязь. Скажу раздеться догола и нырнуть в дерьмо – нырнешь. И будешь сидеть в дерьме, покуда я не разрешу вылезти.
Лагин кивнул и ответил необычайно серьезным голосом:
– Это справедливо.
Затем снял очки и бережно протер стеклышки краем рубахи.
– Ты придумал? – поинтересовался Глеб, кивнув на очки.
Ученый муж водрузил очки на нос и покачал головой:
– Нет, не я. Гербериус. А стекла для него сделали венетские мастера. Это одно из величайших изобретений моего учителя!
– Не спорю. Ладно, пошли на выход.
7
Перед самой дверью Глеб положил руку на ольстру и сказал, сурово глядя на охоронцев:
