Лишь спрятав монеты в карман, Бельмец вздохнул свободнее. Крысун продолжал за ним внимательно наблюдать.
– Что-нибудь еще хочешь рассказать? – негромко осведомился он.
Бельмец колебался. Заплатит еще Крысун или нет? Может, конечно. Рискнуть? И Бельмец рискнул.
– Купчик ганзейский слышал, что они про нетленных вспоминали.
Крысун поморщился.
– А чего их вспоминать? Трупы как трупы, только что не воняют.
– Так-то оно так, – задумчиво проронил Бельмец и почесал ногтем нос, – да только есть тут какая-то тайна. В подводе у них девка едет. Не человек – нелюдь. Но красивая.
– Гм… – Крысун презрительно усмехнулся. – Значит, Первоход спутался с нелюдью? На него это не похоже.
– Девку у Бавы Прибытка ученый муж выкупил. Двадцать солидов за нее не пожалел.
– Двадцать солидов? – Сумма поразила Крысуна, и он облизнул мигом пересохшие губы. – Ну, дело его. Отдал, значит, было за что. Чего же ты от меня хочешь, белоглазый?
Бельмец слегка растерялся.
– Да думал, что тебе эти весточки сгодятся.
– Для чего?
– А уж это ты сам решишь.
Крысун откинулся на спинку трона и нахмурился. Долго сидел, шевеля тощим лицом. Наконец, сказал:
– Похоже, что ты прав. Есть тут какая-то тайна. Вот что я решил, Бельмец: пойдешь за ними и все разузнаешь. Куда они, туда и ты.
Бельмец побледнел и изумленно уставился на богатея.
– Что это ты выдумал, Карп? Я в Гиблое место не ходок. Я простой барышник и со смертью спора не веду. В Гиблом месте сразу пропаду!
– Не один пойдешь, – хмуро проговорил Крысун. – Дам тебе в провожатые надежного ходока. Такого надежного, что даже Глеб-Первоход пред ним ничто.
– А разве такие бывают?
– Бывают. Лихач! – повернулся он к молчаливому охоронцу. – Приведи сюда моего ходока.
Лихач кивнул и вышел из горницы. Бельмец сел на табурет и нахмурился. Он твердо знал, что во всем Хлынском княжестве нет ходока надежнее и сильнее, чем Глеб-Первоход.
– Кто ж такой твой ходок? – спросил Бельмец. – Я вроде всех знаю.
– И этого тоже знаешь, – с усмешкой произнес Крысун.
– Кто ж такой?
Крысун хотел ответить, но за дверью послышался топот, и в горницу вошли двое: охоронец Лихач, а с ним еще один.
Бельмец вскочил с табурета, да так резко, что тот грохнулся об пол.
– Темный ходок! – хрипло проговорил он, с изумлением уставившись на вошедшего.
На того и впрямь стоило посмотреть. Был он срединного роста, но коренаст и неизмеримо широк в плечах. Руки его, большие, широкие, были затянуты в суконные перчатки. А лицо под низко нахлобученной кожаной шапкой скрыто под тряпичную маску с тремя дырами, для глаз и рта.
Бельмец уловил ноздрями неприятный запах, исходящий от вошедшего, и поморщился. А тот мельком взглянул на перепуганного Бельмеца, перевел взгляд на Крысуна и спросил странным, ломающимся голосом:
– Зачем звал, Крысун?
– Пора тебе, ходок, за важное дело взяться, – ответил тот.
Бельмец попятился, споткнулся об табурет и едва не грохнулся на пол.
– Я думал, о тебе все выдумали! – выдохнул он, глядя на Темного ходока. – А ты, выходит, есть?
Слухи о Темном ходоке появились в Порочном граде давно. Поговаривали, что это он отбирает заказы у других ходоков, доставляя Баве Прибытку и Крысуну темных тварей по три и даже четыре штуки зараз.
Кто-то из ходоков встречал его в лесу, но особо никогда не приближался. Пошло даже поверье, что, ежели встретишь в лесу Темного ходока, удачи не будет. Да и с жизнью скоро расстанешься.
Особо пужливые утверждали, что Темный ходок – это сам леший, прикинувшийся человеком. Поэтому, дескать, и воняет от него мхом и земляной влагой.
По поводу лешего Бельмец не был уверен, а вот насчет вони рассказчики не обманули – вонь была.
Шмыгнув носом, Бельмец перевел взгляд на Крысуна и жалобно проговорил:
– Карп, не могу я с ним идти. Не мое это дело – в Гиблом месте шляться. Пересказать вести или чего достать – это я могу. Но идти в Гиблую чащобу…
– Пойдешь, – резко проронил Крысун. – А ежели не пойдешь, возьму тебя за шиворот и приволоку к Егре. Он давно тебя доискивается. Отдам тебя ему, и будут мне слава и награда.
Бельмец быстро глянул на дверь. Он страшно жалел, что пришел к Крысуну. Хотел деньгу по-легкому сбить. А оно вишь как получилось.
– На дверь-то не гляди, – с тонкой усмешечкой проговорил Крысун. – Пока я не дозволю, со двора не выберешься. И в Порочном граде от меня не скроешься. Хозяин-то этому граду – я! Только свистну, и останутся от тебя рожки да ножки!
– Карп! – загнусавил Бельмец и бухнулся на колени. – Не вели казнить! Прошу тебя сердешно – не гони ты меня в Гиблое место! Сгину ведь!
Крысун усмехнулся. Затем открыл ящик стола, достал что-то и брякнул на стол.
– Видишь это?
Единственный уцелевший глаз Бельмеца вспыхнул алчным огоньком.
– Золотой самородок… – пробормотал он и облизнул губы. – На осьмушку пуда потянет.
– Твоим будет, – сказал Крысун. – Коли выведаешь мне все про Первохода да Лагина и выгоду мою объяснишь.
Бельмец нервно усмехнулся:
– Коли мертвецом стану, так и золото мне ни к чему.
Крысун охолодел лицом.
– А ты не блажи раньше времени, белоглазый! Темный ходок с тобой пойдет. Он о тебе и позаботится.
Бельмец снова взглянул на странного человека с замотанным лицом. Тот стоял возле стены молча, широко расставив ноги и сложив на груди руки. Стоял неподвижно, как будто был сделан из камня.
Бельмец шмыгнул носом.
– Нет, Карп, уволь. Не могу я туда идти. Вокруг много справных ходоков. Вот хоть братьев Барсуковых призови, они на подъем легки, а за самородок твой башку и в огонь, и в голодную прогалину сунут!
Крысун сдвинул брови. Его длинный, тонкий нос слегка дернулся.
– Значит, не пойдешь?
– Не могу я туда пойти. Уволь.
Крысун перевел взгляд на Темного ходока и слегка качнул головой. В то же мгновение Темный ходок шагнул к Бельмецу, схватил его за плечо и резко прижал к себе.
– Пусти! – завопил Бельмец. – Пусти, гад!
Барышник отчаянно забился, пытаясь вырваться, но силы были слишком неравны. Темный ходок действовал быстро и спокойно. Одной рукой он сдавил Бельмеца, а пальцы другой запустил в его слепую глазницу. Вынул белый глаз и, продолжая держать барышника в своих железных объятьях, протянул глаз Крысуну.
