Глеб снова отскочил в сторону. И как раз вовремя – передние лапы кодьяка подломились, он споткнулся, рухнул мордой в траву и пробороздил по земле носом еще целую сажень, пока не остановился и не замер.
Глеб положил на тетиву еще одну стрелу и осторожно подошел к поверженному зверю. Медведь был громадный. В несколько раз больше того несчастного бурого мишки, которого Глеб видел когда-то в московском зоопарке.
Глеб посмотрел на ученого мужа Лагина, сидевшего на траве, и сердито спросил:
– Какого хрена ты сошел с пути?
Тот вытер рукавом куртки бледное, потное лицо и вытянул перед собой руку.
– Вот, – дрогнувшим голосом пробормотал он.
– Чего «вот»?
– Цветок. Эльфенит. Тот, ради которого мы сюда пришли.
Глеб глянул на крохотный невзрачный цветочек и хмыкнул:
– Ладно. Прячь свой эльфенит в сумку, а я займусь медведем.
Из-за деревьев выступили Хомыч, Прошка и Диона. Но Глеб не обращал на них внимания. Склонившись над тушей, он вырезал медведю глаза, прошел на песчаное нахолмие и швырнул глаза зверя в реку.
– Хазарина, прими от нас сей дар и не мсти нам за своего лохматого собрата! – торжественно проговорил он.
Потом вернулся к туше и снова взялся за нож. Срезав зверю кончик носа, Глеб завернул его в широкий лист лопуха и сунул в карман охотничьей куртки.
– Какое зверство, – пробормотал Лагин, поежившись. – Зачем это?
– Душа медведя находится в кончике его носа, – нехотя объяснил Глеб. – Теперь я пленил ее. Не сделай я так, медведь пришел бы ко мне во сне и разорвал бы меня на части.
– Но ведь это во сне, – неуверенно проговорил Лагин.
Глеб усмехнулся и мрачно изрек:
– Порой не знаешь, что реальнее, сон или явь. Обычно у медведя еще берут мозги. Если их высушить и истолочь в порошок, получится отличная присыпка, заживляющая раны. Но на это у нас нет времени.
Глеб отер нож о траву, выпрямился и вложил его в ножны.
– Еще раз отстанешь, оставлю на съедение лесным тварям, – сухо пообещал он Лагину.
– Не оставишь, – возразил ученый муж. Затем покосился на своих спутников, разглядывающих поверженного и изуродованного медведя, вновь взглянул на Глеба и тихо добавил: – Цветок уже у нас. Наберем грязи из голодной прогалины – и мы с тобой богачи. От такого не отказываются.
– Отказаться можно от всего, – возразил Глеб. – По крайней мере здесь. Твое золото так же призрачно, как весь ваш мир. Призраком больше, призраком меньше…
Лагин сдвинул брови.
– Я тебя не понимаю, Первоход.
– Само собой. Объяснил бы тебе лучше, да ты все равно не поверишь. Эй, народ! – окликнул Глеб. – Мы отправляемся дальше. Особо жалостливые могут остаться и похоронить несчастного мишку. Остальные – за мной!
Он поправил колчан и сумку-ташку, повернулся и зашагал к реке.
* * *
Тревога застыла на лицах спутников Глеба, когда он указал им на море белого тумана, затянувшего долину, и тихо проговорил:
– Дальше будут Моревские рудники. Раньше там добывали руду. Теперь в заброшенных шахтах живут волколаки.
Хомыч поежился и спросил:
– Нельзя ли обойти стороной?
Глеб качнул головой:
– Нет. Доставайте мечи, коли жизнь дорога.
Лязгнуло железо, и мечи блеснули в тусклом свете солнца. Лагин посмотрел на меч растерянным взглядом и спросил:
– Первоход, нет ли другого способа?
– Нет, – ответил Глеб.
– Но… – Лагин поправил пальцем очки. – Я плохо владею мечом. Боюсь, если придется сражаться, от меня будет мало проку.
– Я буду рядом, – просто сказал Глеб.
Прошка крепче сжал в руке кинжал-скрамасакс и проговорил:
– Ежель сгину, отрубите мне башку. Не хочу быть упырем.
Глеб не посмотрел на него и первым стал спускаться вниз. Прошка, Лагин и Диона последовали за ним.
Спустившись в долину, они по пояс погрузились в туман.
– Глеб! – окликнул Лагин, опасливо озираясь по сторонам.
– Чего тебе?
– Волколаки боятся солнечного света?
– Боятся. И не просто боятся. Солнечный свет для них, как для нас с тобой жаровня с углями.
– У меня с собой стеклянная мензура с настоем алого крылогрива! Ежели ее крепко ударить оземь, начнется реакция, и будет много света!
Глеб, внимательно вглядываясь в туман, проворчал:
– Какого хрена ты до сих пор молчал?
– Речь не заходила. И потом – я опробовал настой всего лишь раз.
– И как?
– Мой помощник ослеп. И немного тронулся умом.
Глеб холодно усмехнулся:
– Второе нам не грозит, мы уже тронулись, коли гуляем по Гиблому месту. А вот насчет первого… Достаточно ли будет, если мы просто закроем глаза?
Лагин подумал и растерянно пожал плечами:
– Прости, ходок. Мне то неведомо.
– Неведомо ему, – проворчал Глеб, продолжая оглядывать зорким оком белый туман. – Ладно, попробуем. Эй, народ! – негромко окликнул он остальных. – Когда Лагин хлопнет стекляшкой об землю – прикройте глаза ладонями! Все поняли?
– Все, – хором откликнулись Диона и Прошка.
– Старик, а ты?
– Ежели прикажешь – башку в землю воткну, – отозвался Хомыч.
Глеб усмехнулся и хотел отпустить остроту, но в это мгновение в тумане скользнули темные тени. Глеб вскинул ольстру и нажал на спуск.
Громыхнул выстрел. В тумане кто-то громко скульнул.
– Они здесь! – возбужденно выдохнул Глеб. – Лагин, бей склянку!
Ученый муж выхватил из котомки стеклянную мензуру, размахнулся и что есть силы вдарил ею об землю. Под ногами у Лагина мягко чавкнуло, но звона не послышалось.
– Глеб! – дрогнувшим голосом окликнул Лагин. – Кажется, я попал ею в лужу!
– Черт! – выругался Глеб.
Громыхнул новый выстрел, и черная тень отшатнулась назад. Глеб резко повернулся влево и в третий раз нажал на спуск. Черная морда вынырнула из белого тумана, но тут же с визгом рухнула обратно с развороченной головой.
– Диона, перед тобой! – крикнул Глеб.
Диона шагнула вперед и резко взмахнула мечом. Черная тварь взвыла и отшатнулась вбок. Диона подпрыгнула вверх и ударила волколака ногой в морду, тут же развернулась и рубанула мечом еще одного.
– Лагин, руби! – крикнул Глеб.
Ученый муж махнул мечом, но промахнулся и рухнул на землю. В ту же секунду огромная тень подмяла его под себя. Сухо клацнул курок.
