– Подожди… Я хочу спросить. Почему ты не отдал меня Бычеголову?
Глеб несколько секунд смотрел в глаза Дионе, потом пожал плечами и насмешливо проговорил:
– Не терплю, когда мне угрожают уроды. Считай, что я тоже самолюбив и горд.
Он хотел отвернуться, но Диона притянула его к себе и крепко поцеловала в губы.
– Какого… – хотел было выругаться Глеб, но стушевался.
Слишком быстро билось его сердце, слишком волнующей была близость Дионы.
Он отвел взгляд от синих, мерцающих теплым светом глаз девушки и громко проговорил:
– Ну, хватит бездельничать. Берите сумки и вперед к Пепельному озеру.
8
Без барышника Бельмеца шагалось быстрее. Темный ходок споро и уверенно топал по лесу, не испытывая ни страха, ни тревоги. Бояться ему теперь было нечего. Да он и раньше не боялся. Много лет назад он позабыл, что такое страх. Бояться в Гиблом месте до?лжно человеку, а не зверю.
Голодные прогалины Темного ходока не волновали. Благодаря новым силам, которые вдохнул в него невидимый Хозяин, он теперь чувствовал голодные прогалины за много саженей.
Обоняние его стало острее, чем у оборотней. Слух и зрение – тоже.
В Гиблом лесу ему все было знакомо. Каждая тропка, каждый ручей, каждая лужайка. Вот это дерево, расщепленное молнией, но не погибшее, он впервые увидел пять лет назад. Оно все такое же разлапистое и густое. И даже не думает засыхать.
Думая о дереве, Темный ходок поднял правую руку и поднес ее к лицу. Из горла его вырвался удивленный возглас. Он увидел, что кожа на его руке истлела, обнажив темное, бугристое мясо. Когда это успело произойти? И почему?
Пугач взглянул на другую руку и удивился еще больше. На этой руке не хватало не только кожи, в двух местах не доставало мяса. Тогда он сунул пальцы под маску и ощупал свое лицо. Теперь он обнаружил пропажу верхней губы. А когда доставал из-под маски пальцы, кусочек истлевшей плоти отвалился от правой щеки.
Он тлел заживо! Но ни боли, ни усталости Темный ходок не чувствовал. Тело его было сильно как никогда. Вероятно, быстрое разрушение тела стало платой за вновь обретенную силу. Слишком дорогая цена? Возможно. Но Пугача она устраивала.
Много дней и ночей он скитался по Гиблому лесу без цели и смысла. Живой мертвец, ожидающий Спасения. И вот Спасение пришло. Теперь у него есть цель, и впервые за много месяцев он знает, что делать. Видимо, это последнее испытание пред тем, как отправиться в блаженные долины Уграя.
Темный ходок улыбнулся своим мыслям и почувствовал, как треснула его нижняя губа. На подбородок стекла темная струйка зловонной крови.
Ничего. Главное, что силы не покидают его. Даже если плоть полностью истлеет и обвалится с костей, его скелет сможет сражаться.
Внезапно Пугач остановился и втянул носом волглый, прохладный запах Гиблой чащобы. Оборотни! Старые знакомые. Что ж, он с радостью изрубит их на куски.
Темный ходок достал из ножен Гнилую Смерть. Клинок тускло замерцал, отражая сумеречный свет затянутого мороками неба. И в тот же миг из густого можжевелового куста высунулись два звериных носа.
Темный ходок слегка отвел Гнилую Смерть в сторону и ринулся на оборотней, намереваясь покончить с ними двумя точными ударами меча.
– СТОЙ! – скомандовал вдруг голос Хозяина.
Пугач остановился и недоуменно завертел головой.
– ВЛОЖИ СВОЙ МЕЧ В НОЖНЫ!
Темный ходок не двинулся.
– НУ! – грозно пророкотал голос.
Пугач нехотя вложил меч в ножны. Оборотни высунули из куста головы. Их было двое – рыжий и черный. Казалось, они вовсе не собирались нападать. Вместо этого огромные твари выбрались из можжевелового куста и осторожно двинулись навстречу Темному ходоку, виляя мохнатыми хвостами.
– ОБОРОТИТЕСЬ ЛЮДЬМИ! – сухо и властно скомандовал им голос.
Оборотни остановились на месте и выгнули спины дугами. Тотчас с ними начало происходить превращение. Шерсть осыпалась с них свалявшимися клочками. Серая кожа покрылась слизью и завибрировала. Лапы опали в толщине, когти усохли и отвалились. Морды задрожали и стали втягиваться в черепа.
Зрелище было отвратительное, но Темного ходока оно не покоробило. Он стоял на месте, сложив на широкой груди руки, одетые в перчатки, и угрюмо смотрел на лютых зверей, превращающихся в двух голых бородатых мужиков.
Наконец превращение закончилось. Деряба и Коломец, отплевывая шерсть и клейкую слизь, выпрямились и взглянули на ходока.
– Вот мы тебя и нашли, – с кривой ухмылкой проговорил атаман Деряба.
– Кто вы? – проскрежетал Темный ходок.
– Мы – люди вольного ветра, – ответил разбойник. – Пашем землю, да не сохой, а конскими копытами; сеем, да не зерном, а стрелами. И поливаем не дождичком, а кровью горячею и слезою горькою.
Тряпка, скрывающая лицо ходока, сморщилась. Должно быть, он усмехнулся.
– А кто таков ты? – спросил его Коломец. – Какого роду-племени? Человек али нелюдь?
– У меня нет имени, – пророкотал в ответ Темный ходок. – И я не знаю, какого я роду.
Разбойники переглянулись.
– Да разве так бывает? – недоверчиво спросил Деряба.
Пугач не ответил.
– Слышь-ка… – снова заговорил Деряба. – Ты не серчай, что мы тебя подрали. Вижу, на тебе уже заросло. Уж больно силен ты в драке, парень. Нападали мы на тебя ватагой, а убежали вдвоем.
– Я вас предупреждал, – глухо сказал Темный ходок.
Деряба кивнул рыжей головой:
– Верно. Что было, то было. Теперь нам вместе дело делать. Первоход уже миновал Кишень. Скоро он будет у Пепельного озера.
– Озера он не найдет, – пророкотал Темный ходок мертвым голосом. – Там нынче один туман.
Деряба покачал головой и возразил:
– Теперь найдет. Нам Хозяин сказал. Надо поспешить. Мне жизни не будет, ежели я не перегрызу ему глотку.
– Первоходом займусь сам, – прохрипел непослушным горлом Темный ходок. – А вам отдам его провожатых. Наедитесь вволю.
Деряба помрачнел, однако спорить не стал.
– Что ж… – сказал он, смиряясь. – Хозяин велел нам тебя слушаться. Перечить не стану. А что до Первохода, так мне хватит и его костей на обглодку.
Темный ходок поправил на поясе ножны.
– Пойду быстро, – сказал он. – Бегите оборотнями. Иначе за мной не поспеете.
Деряба и Коломец кивнули.
Темный ходок повернулся и стремительно зашагал по тропе. Деряба и Коломец испустили по тяжелому вздоху и встали на четвереньки. Болезненное это дело – обращаться в зверей!
9
Лес стал совсем мрачным. Время от времени слева и справа от тропы вздувались пузырями и с бульканьем опадали голодные прогалины, разъяренные тем, что путники прошли мимо.
