– Недолго ему осталось, – ответил невысокий. – Кончается ведь.
– Он еще нас с тобой переживет. Гляди, какой здоровый.
Невысокий Довгуш хмыкнул и покачал головой:
– Ты, Паркун, видать, недолго в подземелье-то. Здоровые, они раньше других кончаются. Это мы с тобой, как мышки малые, нам зернышко брось – мы и сыты, лоскутком укрой – мы и согреты. А этакому верзиле без хорошего куска мяса и недели не протянуть.
Лязгнул железный засов, и дубовая дверь распахнулась. В подземелье, пригнувшись, чтобы не расшибить головы о притолоку, вошли трое охоронцев.
– Который тут урод? – рявкнул один из них.
– Да вон он, – кивнул на Бычеголова Паркун.
Охоронцы подошли к нелюдю, подхватили его под мышки и потащили к выходу.
– Куда вы его? – спросил Довгуш.
– На кудыкину гору, – мрачно ответил охоронец и захлопнул дверь.
* * *
– А ну-ка, Драный, вжарь ему еще десяточек!
Драный был кат опытный, бил толково, с оттяжкой. На десятом ударе сморился и вытер потное лицо тряпкой.
– Уф-ф… Умаялся совсем. Здоровый бык. Такого плетью не перешибешь.
Бычеголов висел на дубовых подлокотках, не произнося ни слова.
– Слышь, нелюдь! – окликнул его княжий дознаватель. – Как тебя там… Бычеголов! Для тебя, я чай, наша плеть – навроде щекотки? Можь, тебя чем другим пощекотать, а?
Кат прищурил раскосые глаза, оглядел изорванную в клочья спину Бычеголова и небрежно осведомился:
– Что, ежель ему спину водкой взбрызнуть?
– Водкой? – Дознаватель хмыкнул. – Жирновато будет. Водка – продукт дорогой.
– Зато развлечемся. Говорю тебе – весело будет.
– Это ты так говоришь, потому что водка моя. А была бы твоя, только б я ее и видел.
Драный хохотнул:
– Верно. У меня б не застоялась.
Спина Бычеголова была сплошь иссечена железным оконечником плети. Под ногами у нелюдя набралась лужица вязкой, темной крови.
– Кровь-то его собери, – сказал дознаватель, – зря же пропадет.
Кат взял со стола специальную вбористую, как губка, тряпицу, нагнулся и тщательно промокнул кровь Бычеголова. Затем выпрямился и выжал кровь из тряпицы в глиняную кубышку.
– Ну, вот! – засмеялся дознаватель. – Крови, что в кубышке, тебе на дюжину кувшинчиков водки хватит! А ежели у барышников, то и того больше.
Драный внимательно посмотрел на дознавателя, облизнул губы толстым языком и мрачно проговорил:
– А я, слышь, у барыг-то не покупаю. Я княжьи указы чту.
Дознаватель согнал улыбку с лица.
– Я тоже, – дрогнувшим голосом промолвил он. – А это я только так… шутки ради сказал.
– Шутки? – Кат прищурил глаза. – Гляди – дошутишься.
Дознаватель побледнел.
– Что ты, Драный, – поспешно промолвил он. – Нешто я из противленцев?
– А кто тебя знает? – с угрюмой насмешливостью ответил кат. – Кабы подтянуть тебя чуток на дыбке, вот тогда бы правду и выложил.
Дознаватель побледнел еще больше. Он попробовал улыбнуться, но улыбка его вышла кислой.
– Какой ты, право, смешной, – сдавленно проговорил он. – Городишь, сам не знаешь, что. Ну, хочешь, я тебе водки налью?
– Что ж, налей.
Дознаватель достал из кармана маленькую крынку, пододвинул к себе оловянный стаканчик, стоявший на столе, и плеснул туда водки из крынки.
– Чего жмешься? – хмуро усмехнулся Драный. – Барыжья водка-то?
– Тьфу на тебя! – Дознаватель плеснул еще немного. – Столько хватит?
– До краев, говорю, лей.
Дознаватель вздохнул.
– Супостат ты, супостат… Разорить меня решил?
Однако водку долил. Драный взял стаканчик, набрал немного водки в рот, повернулся к Бычеголову и, надув щеки, выплюнул фонтан водки на окровавленную спину урода.
Бычеголов дернулся, но не застонал и не зашипел.
– Это ему, как нам с тобой дождичек, – заметил дознаватель. – Зря только водку перевел.
Кат выплеснул в рот остатки водки и передернулся.
– Эй, нелюдь! – окликнул он. – А что, ежели я тебе эту водку в одно место впрысну и лучинку горящую поднесу? Тоже молчать будешь?
И вдруг Бычеголов дернулся в цепях. Мышцы его вздулись, из глотки вырвался натужный хрип. Кат удивленно вскинул брови и отвел руку для удара, но тут железная цепь лопнула.
Бычеголов сбросил с себя оковы, схватил ката за голову и с хрустом свернул ему шею. Отшвырнул от себя обмякшее тело и, пригнув рогатую голову, двинулся на обомлевшего дознавателя. По пути он сгреб со стола кувшин со своей кровью и сунул его в лицо изумленному и растерявшемуся дознавателю.
– Пей! – рявкнул Бычеголов.
– Н-не могу, – проскулил дознаватель, с ужасом глядя на кувшин.
– Пей – убью.
Дознаватель поднес кувшин к губам и послушно отхлебнул. Сморщился, но грубого слова сказать не посмел. Бычеголов усмехнулся.
– Ты – упырь, – пробасил он. – Кровь пьешь. Скажи это!
– Я упырь, – слабо пробормотал дознаватель.
Бычеголов прищурил глаза:
– А что делают с упырями?
– Убивают, – выдохнул дознаватель. Лицо его сморщилось, и он плаксиво проговорил: – Пожалей, прошу…
Бычеголов схватил дознавателя за тощие плечи, выдернул его из-за стола и с силой швырнул об стену. Раздался хруст ломающихся костей, и мертвое тело дознавателя рухнуло на земляной пол.
Бычеголов плюнул на труп, повернулся и вышел из пыточной палаты.
Навстречу Бычеголову выскочили два охоронца. Бычеголов, не останавливаясь, схватил их за волосы и хрястнул друг о друга головами, потом отбросил в стороны и, не оглядываясь, двинулся дальше по коридору.
Из-за угла вывернул еще один охоронец – Бычеголов молниеносно схватил врага пальцами за шею и вырвал ему кадык.
Еще трое охоронцев появились у него на пути. Бычеголов пригнул голову и устремился на них. Бедолаги не успели даже вынуть мечи из ножен. Одному из них Бычеголов расшиб лбом лицо, а двум другим сломал черепа ударами своих крепких и тяжелых, будто кузнечные молоты, кулаков.
Минуту спустя Бычеголов, убив по пути еще четырех охоронцев, вышел из темницы, остановился и вгляделся в темноту.
– Диона! – негромко позвал он.
Из-за дерева выступила стройная, темноволосая девушка.
– Как все прошло? – тихо спросила она на темном языке нелюди.
– Нормально, – ответил Бычеголов.
