Я пошла открыть дверь, посмотрела на всякий случай в «глазок» – и тут же отдернула ладонь от рукояти, словно та обожгла мне кожу.
За дверью оказался вовсе не Ян. Там стоял Карлос.
Глава 26
«Что ему здесь надо?!» – мелькнула мысль.
Я пару раз глубоко вдохнула, беря себя в руки, разгладила юбку и наконец открыла дверь.
Карлос стоял в коридоре один. Он поднял голову, и в льющемся с потолка свете стало видно, как на его лице играют желваки. Он тихо кашлянул, прочищая горло, быстро оглянулся на коридор и сказал:
– Простите меня. За мое поведение.
От готовых навернуться слез у меня защипало глаза. Карлос буквально исходил жгучей болью, ощущая себя жертвой самого что ни на есть гнусного предательства.
– Ах, это… Не берите в голову.
Карлос потер ладонью шею. Его рука заметно дрожала.
– Скажите, чем я могу вам помочь? – Я непроизвольно шагнула в коридор, и дверь за мной захлопнулась. – Пожалуйста, я очень хочу помочь.
Он сунул кулаки в карманы, отчего плечи поднялись чуть ли не до ушей. На нем были те же, что и утром, потертые джинсы, зауженная льняная рубашка и шлепанцы. Я тоже так и не успела переодеться, оставаясь в той же блузке и юбке, что надела после душа, уйдя от Яна.
Я старалась быть как можно более приветливой:
– Вы можете мне верить. – И придвинулась чуточку ближе.
У него едва заметно дернулась щека. Казалось, Карлос вот-вот взорвется.
– Доверьтесь мне, – сказала я и очень осторожно коснулась его запястья.
Опустив ресницы, он проследил глазами за моей рукой… И лицо у него чуточку расслабилось, желваки исчезли.
Возможно, Имельда была права: Карлос понял, что мы с ним оба стали жертвами одной лжи. Томас разыграл свою игру, используя нас, точно пешки на шахматной доске, и я подозревала, что эта игра еще далеко не окончена. Мне еще предстояло отвоевать Джеймса, убедив Карлоса в том, что его жизнь неразрывна связана с моей.
Тут он отстранился, размыкая едва возникший контакт. Я впилась ногтями в ладони.
– Мы договаривались, что я приглашу вас на ланч…
– Ой, это вовсе… – распрямилась я.
– Я хочу предложить вам вместе поужинать.
– Да, конечно… М-м… – забеспокоилась я. – Только возьму свою сумочку.
Я подергала дверную ручку, но номер оказался заперт.
«Вот ч-черт!»
– Давайте схожу возьму ключ-карту на ресепшен, – предложил он.
– Нет-нет, – остановила его я. – Ничего, все в порядке. Возьму попозже.
Я не хотела, чтобы он куда-то уходил: а вдруг за это время он передумает насчет ужина?
– Я тогда потом с вами рассчитаюсь… – добавила я.
У Карлоса насмешливо изогнулись уголки рта, но в вымученной улыбке не чувствовалось ни малейшего тепла.
– Насчет денег не волнуйтесь, – ответил он. – Это я беру на себя.
Он пошел было к выходу, потом обернулся и предложил мне руку. Я переплела свои пальцы с его, которые были намного больше моих, – и чуть не расплакалась. Казалось, целая вечность минула с тех пор, как мы ходили с ним вот так, бок о бок.
Войдя в лифт, Карлос нажал на кнопку вестибюля. Потом привалился к стене, скрестив на груди руки и пристально глядя на меня. Я же юркнула в противоположный угол и уставилась на него. Атмосфера между нами была крайне напряженной – этакая наэлектризованная смесь невысказанных слов и вопросов, оставшихся без ответа. Я сцепила кисти, чувствуя себя неуютно под его откровенно изучающим взглядом. Из него едва ли не сочился вновь нахлынувший гнев, и у меня от этого мурашки побежали. И хотя направлена его ярость была отнюдь не на меня, я все равно была вся на нервах, теребя пальцами подол блузки и мечтая свернуть Томасу шею.
– А где мы будет ужинать? – как можно более легким тоном спросила я.
– Я планировал отвезти вас на ланч в отель «Ринконада», но теперь… – Он сделал паузу и потер руку. – Теперь будет лучше отправиться куда-нибудь поближе.
Тут между бровями Карлоса пролегли глубокие складки, он открыл было рот, однако не сказал ни слова. Поглядел на свои, скрещенные у лодыжек, ноги в шлепанцах.
– М-м-да… Пожалуй, можно поужинать в прибрежном кафе на пляже Принципаль. Туда можно дойти пешком.
Звякнул звоночек, и двери лифта раздвинулись. Карлос мгновенно оторвался от стены и устремился вперед. Я поспешила следом через вестибюль, в сторону пляжа.
Вечерний ветер заметно стих, солнце опустилось к самому горизонту, расцветив небо закатным заревом.
– Какая красотища! – восхитилась я.
– Мое любимое время суток, – заметил он, шагая рядом.
Ходил он в точности как Джеймс – размашистым шагом, исполненным какой-то отрешенной целеустремленности. Хотя стоило ему заговорить – и передо мной оказывался именно Карлос. В его английском, сдобренном изрядным акцентом, то и дело проскакивали отдельные испанские словечки.
По дороге он стал объяснять, как работают здешние рыбаки. Они, дескать, встают на якорь недалеко от берега и закидывают за борт на всю ночь крючки с наживкой, чтобы утром их проверить. А их жены потом прямо тут, на берегу, под пальмами, чистят и разделывают рыбу для ближайших ресторанов и местных рынков – и Карлос указал рукой на череду пальмовых деревьев, арками изогнувших свои стволы над песком.
Он чрезвычайно оживленно говорил обо всем на свете, кроме нас и кроме того, что ему довелось узнать сегодня. Рассказывая, он широко жестикулировал. И вновь я поймала себя на том, что сравниваю его с Джеймсом – от этого просто невозможно было удержаться. Буквально все в Карлосе – и то, как он двигался, и как касался моей руки, особо выделяя какие-то отдельные моменты, – все это было от Джеймса. Когда же Карлос высказался, как горячо он любит Пуэрто-Эскондидо и даже не представляет жизни где-то, кроме как здесь, я невольно задалась вопросом: неужели это возможно, чтобы человек был так счастлив и так удручен одновременно?
– Я сказал что-то такое, что вас обидело? – внезапно спросил он.
Я отвернулась к быстро тускнеющему на закате небу, смахнула сбежавшую слезу.
– Нет, ничего вы такого не сказали. Просто я… – Я выругалась себе под нос. – Просто все это…
– Совсем из ряда вон?
Я фыркнула.
– Да, очень точно сказано!
Карлос улыбнулся, и я невольно восхитилась его удивительным самообладанием. Ведь он сейчас пригласил на ужин женщину, которая, как выяснилось, была его невестой – и притом он совершенно не помнил, чтобы когда-то делал ей предложение. Ничего себе, лабиринты сознания! Разве у него не было массы вопросов? Разве он не был сейчас полностью выбит из колеи? Ведь это ему почти два года лгали, и именно им все это время манипулировали те, кому он всецело доверял.
