«Как странно! Ничто не связано ни с чем другим. Я вижу все по отдельности!» — сказал он сам себе.
Стоявший рядом с ним человек ответил:
— Конечно, ничто не связано. Ведь ты видишь истину!
— Но разве вчера или позавчера я так не видел? Что, я никогда не видел истины? Ни разу она мне не встречалась?
Он ощущал, что некто стоит рядом с ним, но он не мог посмотреть ему в лицо, и это казалось ему вполне естественным.
— Нет. Потому что в то время ты смотрел на свое окружение сквозь призму собственной личности. Ты видел себя. Ни жизнь, ни суть вещей не являются цельными. Целостность — это заблуждение человеческого разума.
— А сейчас моей личности не существует?
— Нет. Она в моих руках. Ты мне не веришь? Тогда посмотри!
Он протянул руку прямо к носу Мюмтаза. Небольшое диковинное животное, покрытое панцирем и кожей, трепетало на ладони, как маленькое сердце.
«Так вот, значит, что я такое», — подумал Мюмтаз. Но он не сказал ничего человеку, потому что сама рука поразила его.
Мюмтаз никогда не видел ничего столь прекрасного. Ни хрусталь, ни алмаз не обладает таким глубоким свечением. Этот свет не слепил, а только светил; и в этом свете крошечное, напоминавшее краба существо в ладони, то есть его собственная личность, судя по тому, что ему сказали, слабо пульсировало, как вена, то раскрываясь, то сворачиваясь.
Со страхом Мюмтаз спросил:
— Вы мне не покажете больше?
— Что?
Мюмтаз указал подбородком:
— Вот это, меня самого. То, что вы назвали моей личностью!
— Если хочешь, можешь забрать. Если хочешь попробовать это снова, возьми!
И рука снова раскрылась перед его подбородком. Но на этот раз взгляд Мюмтаза остановился на сиянии руки. Он сознавал, что человек, стоящий рядом с ним, был Суатом, хотя подобное было совершенно невозможно. «Что это за жизнь, если мертвые запросто ходят по улице, — подумал он и украдкой посмотрел на стоявшего перед ним. — Неужели в самом деле он?» Да, это был Суат. Но как он изменился! Он стал гораздо выше, красивее, чем был при жизни, почти идеальным. Он был еще более красивым и великолепным, чем Суат, которого он несколько часов назад видел во сне. Даже осуждавшая все окружающее его бытие презрительная ухмылка, которая застыла на его лице в тот день, когда он повесился в прихожей квартиры Мюмтаза, теперь стала искренней улыбкой, освещавшей неведомые глубины. Точно так же сияли раны на его руках, на шее и лице. «Жестокий и прекрасный…»
Внезапно Мюмтаз растерялся и, потирая руки, принялся размышлять: «Однако что же мне делать сейчас?» Ему нужно было во что бы то ни стало побеседовать с Суатом. Но разве можно было поговорить с таким прекрасным и неимоверным Суатом? «Неужели все мертвые становятся такими красивыми?» Ведь Суат утверждал, что ему противны смерть и умирание. «Он не только прекрасен, но и полон сил». Да, он излучал силу и власть; сила изливалась изнутри него и притягивала к себе. Мюмтаз должен был поговорить с ним. Он тихонько прошептал:
— Суат, зачем ты пришел? Почему ты не оставишь меня в покое? Ты со мной и днем и ночью! Хватит! Оставь меня!
По мере того как он говорил, страх испарялся, а его место занимал бунт.
— Оставь меня в покое!
Здесь он пожалел, что так грубит мертвецу.
— Почему бы мне не приходить, Мюмтаз? Я и так никогда не покидал тебя.
Мюмтаз покачал головой.
— Да, ты никогда не покидал меня. Ты никогда не оставлял меня в покое. Но со вчерашнего дня все стало по-другому. Вчера вечером я видел тебя на том спуске. Сегодня видел во сне. Но ты знаешь, как было странно? Я говорю об этом сне. Я видел во сне вечер. Точнее говоря, люди готовились к вечеру. Они принесли полотна фиолетового, красного, сиреневого, розового цвета, доски и балки. Свалили все на горизонте. Затем они подняли на веревках солнце. Но ты знаешь, это было не солнце, это был ты сам! Твое лицо было так же красиво, как сейчас, даже красивее, потому что ты был печален. Затем они распяли тебя, как Иисуса Христа.
Внезапно он начал хохотать.
— Если бы ты только знал, как это странно выглядело, что ты такой грустный и что ты распят, как Иисус. Это ты-то, который ни во что не верит и надо всем насмехается…
Мюмтаз опять зашелся смехом.
Суат пристально смотрел на него и внимательно слушал.
— Я же сказал… Я никогда тебя не оставлял. Я всегда был рядом с тобой!
Мюмтаз шагал некоторое время молча. У него было ощущение, что он идет не в свете зари, а в сиянии, исходящем от его спутника. Это казалось ему мучительным.
— Что же ты хочешь от меня? Почему ты так настойчив?
— Это не настойчивость… а обязанность. Она заключается в том, чтобы быть с тобой. Я стал твоим ангелом-хранителем.
Мюмтаз снова рассмеялся, но сам заметил, каким нервным вышел его смех.
— Этого не может быть! Ты мертв! То есть ты просто человек.
Он вновь почувствовал необходимость поправить свои мысли. «Так трудно говорить с мертвыми».
— Ну, я хотел сказать, что ты смертен. А это задача для настоящих ангелов.
— Нет, они не справляются. В последнее время население в мире резко выросло. Везде применяется политика роста населения. У ангелов слишком много работы, они не справляются, и теперь поручают эту работу мертвым.
Мюмтаз сначала не ответил. Затем он возмутился:
— Ты лжешь! Ты не можешь быть ангелом. Это невозможно! Ты сам дьявол!
Сердце его екнуло, что он таким тоном говорил с мертвым. Тем не менее он продолжал:
— Ты так разукрасился, чтобы обмануть меня. Я знаю твои фокусы!
Суат смотрел на него с сожалением:
— Если бы я был дьяволом, я бы говорил в тебе и ты не мог бы меня видеть!
— Но, — начал Мюмтаз, — ты знаешь, я очень рад, что вижу тебя. Я даже счастлив.
Затем он вновь со страхом посмотрел на Суата.
— Каким ты стал красивым! Да, очень, очень красивым. Эта грусть идет тебе. Знаешь, на кого ты похож? На ангелов Боттичелли! На тех, которые вручают Иисусу три гвоздя…
Суат перебил его:
— Оставь эти бессмысленные сравнения! Ты ни о чем не можешь говорить, не сравнивая с чем-то? Вы до сих пор не поняли, как все усложнилось из-за этих дурацких привычек?
Мюмтаз взмолился, как ребенок:
— Не ругай меня! Я так много страдал. Я не сделал ничего плохого, я только заметил, какой ты красивый. Почему ты стал таким прекрасным?
— Те, кто живут в разуме, те всегда прекрасны.
Мюмтаз хотел возразить: «Ты же только что сказал: если бы я был дьяволом, я бы говорил в тебе». Но внезапно ему в голову пришла другая мысль. «Я не успеваю за своими мыслями. Как плохо!»
