– Проходите быстрее! – воскликнула Лиз. – Вы совсем вымокли!
Лиз повесила длинное сиреневое пальто Эсме на плечики в кухне, налила им обеим кофе, и они устроились в гостиной, в мягком свете настольной лампы под кремовым абажуром.
Длинные седые пряди выбились у Эсме из пучка и мокрыми сосульками свисали вдоль лица.
– Дать вам полотенце? Или, может, лучше фен? – озабоченно предложила Лиз, но соседка лишь тряхнула головой, разбрызгав похожие на конфетти капли воды.
– Я сейчас к себе поднимусь и приму горячую ванну, – величественно проговорила Эсме, – и сменю облачение. У меня даже исподнее вымокло до нитки. – И она сморщила длинный нос.
Эсме выражалась столь затейливо, что Лиз порой терялась, но сейчас суть она ухватила и быстро кивнула:
– Да, погода отвратительная. Надеюсь, хоть к Рождеству наладится.
– К слову сказать, – держа обеими руками чашку с кофе, Эсме склонилась вперед, – у меня к вам предложение. В этом году настал мой черед проводить Рождество по-стариковски. Моему брату Джеральду вздумалось уехать на край света – а если быть точной, то в Танзанию. Поэтому Рождество мне выпало удовольствие провести в компании батюшки, благослови его Господь. И я подумала – возможно, вам с Рози захочется к нам присоединиться? Я собираюсь приготовить гуся – на мой взгляд, он изрядно сочнее индейки, как считаете? Ваше общество весьма скрасит нам вечер. – И, прежде чем Лиз успела ответить, добавила: – Если, конечно, у вас пока еще нет других планов.
– Я вам очень признательна за приглашение, – искренне поблагодарила Лиз, – но Рози хочет, чтобы мы встречали Рождество с ней вдвоем. Она все еще быстро утомляется, и я не хочу ее перегружать. Вы же понимаете, да?
Эсме закивала.
– Разумеется. Я, честно говоря, так и предполагала.
– Но позвольте мне тогда пригласить вас и вашего батюшку в «Поймай омара» утром в сочельник. Вы же не откажетесь с нами выпить по стаканчику? – предложила Лиз. – Пэт тоже пообещала прийти, а чуть попозже за ней заедет племянница.
На том они и сошлись.
Рози решила сперва прочесть открытку от Каси, потом – дедушкину, а самую ценную, от отца, приберечь напоследок. К дедушкиной открытке прилагалось два чека, на двадцать фунтов каждый, один для Рози, другой для Лиз.
– Ух ты! – обрадовалась Рози. – Это больше, чем обычно, да?
Лиз кивнула:
– Наверное, потому что ты заболела. Мы положим их на твой счет в банке, и ты потом выберешь себе что-нибудь на распродаже.
В открытку была вложена записка: «Хорошего вам дня. Мы с Тоней и Давиной поедем сегодня на обед к Линди – двоюродной сестре Тони, которая живет в Тортхэмптоне. У Давины новый молодой человек – Стефано. Он поедет вместе с нами».
– Стефано? – удивилась Рози. – Смешное имя, да?
– Наверное, итальянец.
– Интересно, они с Давиной поженятся? – Глаза у Рози загорелись. – Может, они разрешат мне быть подружкой невесты?
– Ой, мне кажется, сейчас уже мало у кого бывают подружки невесты, – быстро сказала Лиз, подумав, что даже если у Стефано хватит смелости посвататься к Давине, у той наверняка найдутся другие кандидаты на роль подружки невесты.
Они сложили открытки на полку в гостиной, рядом с другими полученными письмами, а потом Рози открыла письмо отца. Из письма выпала цветная фотография размером четыре на шесть дюймов и десятифунтовая банкнота.
– Смотри, тут фотография, а на ней младенец! – Рози поднесла снимок к глазам. – Похоже, это девочка, – озадаченно проговорила она, – она в розовом. Кто это?
– Давай прочитаем открытку – и узнаем.
– Прочитай ты, – попросила Рози, разглядывая снимок.
– Дорогая Рози, я рад, что тебе уже лучше… (После операции и перед тем как Рози вернулась в школу, Лиз по просьбе Грега дважды писала ему и рассказывала о самочувствии дочки. На оба письма она получила одинаково короткие ответы.) Это твоя младшая сестренка, ее зовут Скарлет Грейс.
Лиз взглянула на дочь.
– Сестренка? – медленно, будто смакуя это слово, повторила Рози.
Когда родилась Рози, Лиз с Грегом подумывали, не назвать ли ее Грейс.
– Она родилась третьего декабря и весила шесть фунтов тринадцать унций, – дочитала Лиз. – С любовью, папа.
– Вот это да! – крикнула Рози. – Даже не думала, что у меня будет настоящая сестренка! – Она вдруг осеклась и встревоженно посмотрела на мать: – Ты ведь не расстроилась?
Лиз подумала, что любит дочь даже больше прежнего, если такое вообще возможно.
– Нет, родная, – она обхватила ладонями лицо Рози и поцеловала, – малышка чудесная, правда!
Успокоившись, Рози спросила, не зеленые ли у девочки глаза – как у нее самой, – но Лиз ответила, что пока младенцу не исполнится три-четыре месяца, сказать нельзя.
– А вдруг она тоже полюбит рисовать, – не унималась Рози, – и котят, и украшения для волос?
Лиз улыбнулась:
– Возможно.
– У нее носик пуговкой. – Рози нежно погладила фотографию, будто водила пальцем по гладкой младенческой коже.
– Почти у всех младенцев такой, – сказала Лиз, – оформится он позже.
Рози вдруг погрустнела.
– Вот бы вживую на нее посмотреть.
Лиз замерла. Едва увидев фотографию, она поняла, что Рози заведет об этом речь.
– Когда-нибудь непременно увидишь, ну а сейчас у меня для тебя сюрприз!
Рози просияла – обрадовать ее было несложно.
– Какой?
– Я решила, что в этом году у нас будет настоящая елка! – с улыбкой объявила Лиз. – Так что одевайся – мы идем покупать елку!
Рождественским утром Лиз разбудили крики Рози. Приставив к материнскому уху игрушечный синтезатор речи, найденный в рождественском чулке, девочка голосом да2лека кричала:
[1]
– Внимание, внимание! Спать запрещается! Немедленно отзовитесь – иначе мы вас уничтожим! – На последнем слове приборчик откликнулся таким пронзительным металлическим крещендо, что Лиз дернулась.
Она нехотя приоткрыла один глаз. Волосы у Рози отросли еще дюйма на полтора и после сна торчали во все стороны. Рози опустила синтезатор, и Лиз заметила вокруг ее губ коричневые полоски – девочка явно успела расправиться с шоколадными монетами.
– Который час? – У нее было такое чувство, будто она только что заснула.
– Семь пятнадцать, – ответил ей далек, – перед тем как встать, вам разрешается выпить чаю.
Приподнявшись, Лиз с благодарностью взяла с тумбочки чашку чая.
